— Мы с Джеком старые друзья, сержант. Лет пятнадцать или даже больше вели команду боксеров в клубе для мальчиков при миссии Доксайд. Может быть, мы присядем в галерее? Жаль, что нет солнца. Была такая холодная зима.
Брэди открыл дверь, и отец Райан прошел вперед. Он сел на полированную деревянную скамью, с которой открывался тихий дворик с рядами кипарисов у высоких стен ограды.
— Я так понимаю, что вы готовы помочь нам в нашем расследовании, отец?
Старик утвердительно кивнул:
— Могу я еще раз взглянуть на фотографию?
Миллер передал ему фото, и на некоторое время, пока отец Райан изучал его, воцарилось молчание. Потом он тяжело вздохнул:
— Бедная девочка. Бедная маленькая девочка!
— Вы знали ее?
— Она называла себя Джоанной Мартин.
— Называла себя?
— Да, именно так. Но я не думаю, что это ее настоящее имя.
— Могу я спросить почему?
Отец Райан улыбнулся:
— Так же как и вы, я работаю с людьми, сержант. Знаю природу человека. Скажем так, это развивает интуицию.
— Я понимаю, что вы имеете в виду, — кивнул Миллер.
— Она впервые пришла в мою церковь месяца три назад. Я сразу же заметил, что она не такая, как другие. Этот район приходит в упадок, большая часть домов перенаселена, наниматели постоянно меняются. Джоанна — несомненно, продукт другого, более устроенного мира. Она выглядела чужой здесь.
— Можете сказать нам, где она жила?
— Она снимала комнату у миссис Килрой, моей прихожанки. Это недалеко отсюда. Я дал констеблю Брэди адрес.
Тот факт, что он использовал полный официальный титул, подчеркивало новый поворот в их отношениях. Он как бы готовил себя к ответу на вопросы, которые, как он знал, неизбежно последуют.
— Я понимаю, отец, это может создать для вас трудную ситуацию, — мягко сказал Миллер. — Но на девушку навалились проблемы, и она дошла до полного отчаяния, что и заставило ее уйти из жизни таким путем… Можете ли вы пролить какой-то свет на них?
Брэди осторожно прокашлялся и потоптался. Старик отрицательно покачал головой:
— Для меня тайна исповеди является абсолютной. Вы наверняка знаете об этом, сержант.
Миллер кивнул:
— Конечно, отец. Я не буду принуждать вас больше. Вы и так нам очень помогли.
Отец Райан встал и протянул руку:
— Если я могу как-то еще поспособствовать, не колеблясь приходите ко мне.
Брэди уже направился прочь, и Миллер пошел за ним, но остановился в нерешительности:
— Еще одно, отец. Я понимаю, что возникнут определенные трудности с похоронами из-за того, как наступила эта смерть.
— Не в этом случае, — твердо ответил отец Райан. — Здесь есть несколько смягчающих обстоятельств. Я хочу обсудить это персонально с епископом. Могу сказать с некоторой определенностью, что не предвижу больших затруднений.
Миллер улыбнулся:
— Я доволен.
— Извините меня, что я так спрашиваю, но мне кажется, вы проявляете какую-то личную заинтересованность в этом деле. Ответьте, почему?
— Я вытащил ее из реки собственными руками, — нахмурился Миллер. — И не могу этого забыть. Знаю только одно: я хочу схватить того, кто виноват в ее смерти.
Отец Райан вздохнул:
— Многие считают, что священники совершенно отрешены от мирской жизни, однако я ежедневно сталкиваюсь с людскими слабостями, и гораздо чаще, чем обычный человек встречает испытаний на своем пути в течение всей своей жизни. — Он мягко улыбнулся. — И все-таки я верю, что у большинства людей доброе сердце.
— Хотел бы я согласиться с вами, отец, — грустно сказал Миллер. — Хотел бы согласиться.
Он повернулся и быстро пошел к воротам, где его ожидал Джек Брэди.
Миссис Килрой оказалась крупной неприятной дамой с торчащими огненно-рыжими патлами и тонкими губами, которые выглядели немного шире, чем на самом деле, из-за оранжевой губной помады, но при этом ее рот напоминал отвратительный разрез.
— У меня приличный дом, никаких неприятностей, — твердила она, поднимаясь по лестнице.
— И нет никаких неприятностей, — успокаивал ее Брэди. — Мы только хотим взглянуть на комнату, где жила девушка, и задать вам несколько вопросов.
Они вошли в длинный узкий коридор с потрепанной ковровой дорожкой, постеленной на линолеуме. Хозяйка привела их к запертой двери в дальнем конце и, вытащив связку ключей, открыла ее, пропустив полицейских вперед.
Комната оказалась сверх ожидания большой. И обставлена мебелью красного дерева в викторианском стиле. Полуприкрытые тяжелые портьеры на единственном окне заглушали шум уличного движения, и он доносился будто из какого-то другого мира. Узкий луч солнечного света, падающий на пол, несколько оживлял потускневшие краски старого индийского ковра.