— Я знаю, — обхватывает горлышко бутылки и делает два глотка, немного морщась. Хеймитч удивлен, что его собеседница не спрашивает, откуда он это знает. Догадывается, скорее всего, что он поддерживает связь с Плутархом. Каждую неделю, в воскресенье, Хевенсби звонит ему ровно в десять вечера, начиная рассказывать. А Хеймитч слушает, изредка только что-то спрашивает, уточняет.
— Я встретила одного парня, — голос Тринкет начинает дрожать, выдавая её страх с головой. В серых глазах Эбернети вспыхивает огонек. Неужели они подошли к финишной прямой всего разговора?
— Я знаю, — Хеймитч думает, что сегодня ему не придется говорить ничего, кроме простого «я знаю». Он даже немного рад этому: не придется сильно напрягаться, чтобы придумывать какие-то сложные ответы, над которыми некоторые раздумывают ещё минут десять, тупо пялясь в одну точку.
— Он сделал мне предложение.
— Я знаю, — Эбернети отставляет от себя бутылку, представляя удивленное лицо Тринкет. Он не говорит, что Плутарх как-то «случайно» проронил эту фразу в очередной вечер очередного воскресенья. Он сказал это нарочито медленно, ленивым голосом, будто это какая-то повседневная новость. Хеймитч удивился, конечно, но не стал заострять на этом внимание.
— И я отказалась, — голос его собеседницы понижается до шепота, а Хеймитчу становится её немного жаль.
— Я…
— Из-за тебя, — она выпаливает это быстро, будто боится своих слов. Хеймитч улыбается, откидываясь на спинку стула. Он, наконец, услышал это. Не зря, оказывается, ждал почти семь месяцев.
— Я знаю.
Хеймитч знает, что Эффи сейчас сидит на диване в новой квартире, вытирая мокрые дорожки слез. Он знает, что на её губах появилась слабая улыбка, которая может померкнуть в любую минуту. А ещё Хеймитч знает, что завтра же Эффи отправится на вокзал и купит билет до Двенадцатого. В один конец.
========== 28. Мы обязательно встретимся. ==========
Неровный гул голосов отвлекает от не самых приятных мыслей, что не может не радовать. Прощание с дорогим тебе человеком — не самая приятная вещь, которую я бы предпочла пропустить. Пропустила бы, если бы он не изъявил желание проводить меня, даже не слушая мои отказы. Он слишком упертый, чтобы отступиться. Если уж чего-то хочет, то добьется этого непременно.
— И зачем ты вызвался проводить меня, Хеймитч? — поворачиваю голову к своему другу, смотря на сосредоточенный профиль. Да, другу. Самому лучшему, я бы сказала. Хеймитч пожимает плечами и встает со скамейки, одергивая рукава серого, как и его глаза, пальто.
— А ты против? — его наигранное удивление вызывает у меня слабую улыбку. — Могу уйти, если хочешь.
— Нет, — я ведь и правда не хочу, чтобы он уходил. Хочу, чтобы он уехал со мной, но…
Всегда есть какое-то «но». Иногда это «но» бывает маленьким, совсем незначительным. О таком «но» можно и забыть, если хочешь. А иногда бывает и большое, просто огромное «но», от которого нельзя так просто избавится: всё тебе говорит о том, что ты должен остаться. У Хеймитча как раз и есть это большое «но», о котором он мне не говорит. Просто переводит разговор в другое русло, если я спрашиваю об этом.
— Что ты будешь делать?
— У меня дела ещё здесь остались, принцесса, — он берет мой чемодан, делает пару шагов вперед. Поднимаюсь и иду за ним, засунув руки в карманы пальто. — Сначала нужно разобраться с ним, а потом… — он взмахивает рукой, выписывая какую-то фигуру.
— А что потом?
— Я уеду отсюда, — останавливаюсь, когда он произносит эту фразу. Уедет? Но куда? Зачем? Почему? Прикрываю глаза, стараясь успокоиться и собрать все мысли в кучу.
— Куда?
— Не знаю, — он говорит это так расслабленно и спокойно, будто это какая-то обычная рядовая новость, будто мы о погоде говорим. — Как можно дальше отсюда.
— А…
— Ты не волнуйся, — он останавливается, поворачивается ко мне. В серых глазах усталость, а на губах легкая улыбка. — Мы с тобой ещё встретимся, — сжимает моё плечо в успокаивающем жесте, продолжает что-то говорить. Вот только я его не слушаю, уставившись в одну точку. Встретимся? Когда? Ведь он может уехать надолго, да и неизвестно ещё, куда он собрался. — … Земля же круглая, — вздрагиваю, когда он привлекает меня к себе, крепко обнимает, утыкаясь носом в макушку.
Неровный гул голосов уже не отвлекает меня от мыслей, а только раздражает. Хочется, чтобы все вокруг исчезли, оставив нас одних. Прижимаюсь к Хеймитчу сильнее, силюсь сдержать подступающие слезы. Нельзя плакать, не при нём. Хеймитч не любит, когда я плачу. Да я и сама не люблю этого.
— Мы обязательно встретимся.
========== 29. Всё для тебя. ==========
— Я устал! — Хеймитч отходит от меня и садится на диван, закидывая ноги на низкий столик. Обреченно вздыхаю, подсаживаясь к нему.
— Я тоже устала, Хеймитч. Но будь добр, не веди себя как маленький ребенок. Я же терплю! — не сильно толкаю его в плечо, заставляя посмотреть на меня.
— Злая ты, — он обиженно надувает губы, будто и правда маленький ребенок, а потом отворачивается от меня, скрестив руки на груди. Весь его вид мог бы показаться кому-то смешным, но только не мне: с самого утра я терплю вот такие его концерты, а очередной мне тут не нужен. Хеймитч, скорее всего, понял, что я начинаю злиться ещё сильнее, мысленно представляя, как убиваю его. Да, в последнее время я начинаю всё чаще и чаще срываться на него, но он всё это списывает на мои недосыпы.
— Хеймитч.
— Ладно-ладно, хорошо, принцесса, я встаю. Только не злись, — он встаёт, поправляет рубашку и, взяв меня за руку и подойдя к окну, приобнимает меня за талию. — Мы готовы, — он кивает мужчине, что около стены.
— Мистер Эбернети, Вы уверены?
— Абсолютно.
— Хорошо, — он громко и, как мне показалось, тоскливо вздыхает, направляя на нас фотоаппарат. — Улыбнитесь, пожалуйста.
Я улыбаюсь, а Хеймитч, черт бы его побрал, чихает. Именно в тот момент, как фотограф нажимает на затвор. Очередное фото испорченно!
— Ты будешь стоять тут со мной, пока у нас не получится нормальная фотография. Понял?
— Да, — он виновато опускает голову, вновь обнимая меня. — Как скажешь.
— Отлично.
— Я же всё для тебя сделаю, любимая.
========== 30. Тебе. ==========
Он каждый день заходил в этот магазин. Маленький цветочный магазинчик, при входе в который приветливо звякал колокольчик, оповещая продавца о новом посетителе, где в воздухе витал запах самых различных цветов, а взгляд покупателя перебегал с одного цветка на другой, не зная, на каком остановиться — их великолепие поражало воображение.
Он заходил сюда каждый день ровно в девять вечера, когда покупателей почти не было. Приветливо улыбался продавщице, которая, как он узнал однажды, является и хозяйкой этого самого места.
Он всегда покупал маленькие букеты полевых цветов, перекидываясь парочкой слов с девушкой. А потом уходил, но на следующий день всё повторялось снова.
Сегодняшний день, видимо, исключение: на часах половина десятого вечера, а Хеймитч всё ещё не приходил. Эффи волнуется, поглядывая на улицу через окно, надеясь увидеть знакомый силуэт. Смотрит и тоскливо вздыхает — его нет. До закрытия магазина остается всего лишь полчаса, и Эффи думает, что можно закрыть магазин пораньше. Никто обычно не заходит так поздно. Никто, кроме него.
— Извини, задержался, — Эффи вздрагивает, когда слышит его голос. Переводит взгляд на дверь, улыбается, вглядываясь в глаза цвета мокрого асфальта. Её любимого цвета, к слову, но ему об этом знать не нужно. Хеймитч подходит к прилавку, оглядываясь по сторонам — хоть он и был здесь не единожды, всё равно каждый раз смотрит с восхищением на разноцветные бутоны цветов и удивительные букеты, составленные хозяйкой.
— Ничего страшного.