– А где находится эта другая квартира? – спросила Бетси.
– О, не спрашивай меня об этом! Понятия не имею! Где-то в конце Виллиджа. За рулем сидел Джейми. А я, Бетси, помню только, что квартира эта была омерзительной! Стены там были цвета семги, и во всем помещении было лишь одно кресло! Ты не поверишь, но это правда! Разве что это алкоголь так ударил мне в голову или у меня начались галлюцинации, но скажу тебе, что это единственное кресло... было... рогатое!
С оленьими рогами! Джейми, значит, водрузил меня в это кресло и начал снова трепаться о своих чертовых соседях. В сущности, в ту минуту мне было почти безразлично, о чем он болтает, потому что меня начали одолевать жутчайшие сомнения. В какую историю я, собственно, впуталась? До этого вечера, когда Джейми был со мной, мне казалось, что он мужчина хоть куда. Он сопел мне в шею, а один раз даже... тогда... крепко меня побил. А теперь он топтался на месте, как желторотый скакун. Я начала думать, действительно ли я этого хочу. Не поступаю ли я глупо, желая сотворить супружескую чету с еще одним пай-мальчиком, вторым изданием Билла Хардинга?
Она улыбнулась мне.
– Прости меня, дорогой Билл, я вовсе не думаю о тебе плохо. Просто хочу сказать, что вела себя как последняя кокотка. А Джейми окончательно зациклился на своих соседях: что они вернутся с вечеринки около полуночи, что они обязательно заглянут к нему, что поэтому он должен ждать их в той квартире... а потому он должен уже отправляться туда – с ними он управится за полчаса, тут же вернется, и уж тогда начнется наша ночь любви... И действительно, он тут же вышел, а меня оставил одну. Сдается мне, что было это в половине двенадцатого. Я оказалась в положении заключенной в этой ужасной розовой квартире, в кресле с оленьими рогами... и даже без единого мартини в утешение. И тогда, мои дорогие, произошло самое унизительное, что только можно вообразить. Я начала ощущать последствия нервного истощения и реакции на выпитый алкоголь. Я легла на кровать, чтобы спокойно надо всем поразмыслить и... увидела за окном серый полумрак. Было шесть тридцать утра, я лежала на кровати одетая, отнюдь не обесчещенная, но без зубной щетки, одна во всей квартире и с жутким похмельем...
Глава 12
Я слушал рассказ Дафны с большим вниманием, хотя уже совсем перестал беспокоиться о том, что она что-то знает об Анжелике. Дафна или говорила правду, или фантазировала, а что она умеет мастерски лгать, в этом я убедился сегодня утром, когда ее допрашивал Трэнт. По крайней мере, одна часть этого повествования должна была быть правдой: Дафна наверняка побывала в квартире Анжелики. Она просто не могла выдумать кресло с оленьими рогами. Но возможно ли, чтобы она там уснула? А что если, разозлившись на Джейми за то, что он не возвращается, она поехала к нему, вошла в квартиру, устроила пьяный скандал и... увидела револьвер? Я постарался отогнать это предположение. Куда приятней было верить без оговорок во все, что рассказала Дафна.
Но все равно во всем этом было немало противоречий.
Брауны сказали лейтенанту Трэнту, что Джейми отказался пойти с ними на вечернику потому, что условился с кем-то о встрече. Это рандеву не могло относиться к Дафне, которая заявилась к нему без предупреждения. Брауны также и словом не обмолвились о том, что были приглашены Джейми на выпивку после возвращения домой. И, кстати, вернувшись не в полночь, а около четырех часов утра. Не было никаких оснований полагать, что Брауны так остро реагируют на визиты дам в холостяцкие квартиры. Если Джейми в самом деле упоминал об этом разговоре с Дафной, то можно было быть почти уверенным в том, что он назначил у себя свидание с кем-то другим, а неожиданный визит Дафны перечеркнул его планы. Он не имел возможности избавиться от нее каким-либо иным способом, он был вынужден придумать хоть какой-нибудь предлог, чтобы куда-нибудь поместить ее на это время – потому он и вышвырнул Анжелу из квартиры.
Если Дафна говорит правду, Джейми поспешил возвратиться к себе на условленное свидание и там был убит. Если она сказала нам правду...
Я еще раз отбросил навязчивую мысль и взглянул на Бетси. Выражение ее лица свидетельствовало, что она испытывает огромное облегчение.
– И это все? – спросила она. – Больше ничего не случилось?
– Все, моя дорогая, – ответила Дафна. – Я ведь сказала вам, что тут не за что зацепиться. Утром я сама вела автомобиль. Не было такси, не было шофера, который мог видеть меня с Джейми. Или вы считаете, что я могла так, на ходу, все это выдумать? Я рассказала вам абсолютно все, что случилось вчера.
Я не упомянула только о том, что дико злилась на Джейми и тряслась от страха при мысли, что папа к тому времени мог уже приехать из Бостона. Я как можно скорее возвратилась домой. Разумеется, я опоздала: папа уже был там и знал обо всем из газет. Он налетел на меня сразу, как только я появилась в дверях. Я была так измотана, а папа жутко злился и так взял меня в оборот, что вытянул из меня все.
– Все? – спросила Бетси.
– Ну, пусть будет не совсем все, – засмеялась Дафна. – Не такая уж я идиотка! Разумеется, я ни слова не сказала о моем плане. Сказала только, что была в городе с Джейми, что немного перебрала и побоялась в таком виде показаться дома. А поэтому попросила его, чтобы он помог мне. И он отвез меня к своему другу, где я и переночевала. Но и этого для папы было слишком много. Вы сами знаете, какого мнения может быть наш папа о почти взрослой девушке, которая позволила себе надраться. При таких обстоятельствах вышли на свет и те давние дела... Ясно, что я старалась свалить все на тебя и Билла, но он все равно...
Дафна встала с дивана, лениво потянулась и зевнула.
– Но зачем, собственно, возвращаться еще раз ко всему этому? Ничего серьезного не произошло, папа пока еще бесится, но вскоре успокоится. Уверяю вас, что завтра он будет шелковым, явится сюда и будет мурлыкать мне "Мой дорогой котеночек... Милая моя девочка... Может быть, я был с тобой слишком суров..."
Потом она обратилась к Бетси:
– Ну вот, теперь ты знаешь все. И ты обещала, что не будешь травить меня этой возвышенной болтовней о долге, чести и американском образе жизни. А вообще будет лучше, если вы оба вымететесь отсюда. Я чувствую себя ужасно и хочу лечь!
Бетси поднялась, а я подошел к ней и встал рядом, глядя на Дафну. И вдруг она нам улыбнулась – искренней, сердечной улыбкой.
– Мои милые бедняжки. И чего вы так волнуетесь? Вы что, еще не свыклись со мной? Еще не знаете Дафны Коллингхем?
Она подошла к Бетси, обняла ее и поцеловала в щеку.
– Бетси, дорогая... ты же моя честная, скучная, старшая сестричка, и я всегда любила тебя.
Потом она повернулась ко мне и поцеловала в губы. Это был долгий, нежный поцелуй.
– А ты, Билл... ты просто чудо! Я вовсе не имела тебя в виду, когда говорила о том скауте. И вообще из тебя был бы плохой скаут. Что ты знаешь о повадках птиц? Но все равно ты чудесный.
Она отстранилась от меня и махнула рукой, как бы отстраняя кого-то.
– Ну, а теперь в самом деле исчезайте, – сказала она. – Я займусь собственными делами. Хватит с меня этих откровений.
Дафна, когда захочет, умеет быть обезоруживающей и очаровательной, о чем, конечно, великолепно знает.
К Си Джей мы не стали заходить. Бетси была смертельно утомлена, да и я, по правде говоря, тоже. На обратном пути домой она спросила:
– Ты веришь в то, что рассказала нам Дафна?
– Пожалуй, да. А ты?
– Очень может быть, что все выглядело именно так, как она нам описала.
– Разумеется.
– Слава Богу, что вы с папой так быстро начали действовать, – сказала Бетси. Я почувствовал, что она вздрогнула. – Подумать только, что было бы, если бы пресса и полиция вмешались в эту историю!
Я отлично мог себе представить и теперь, думая о событиях сегодняшнего дня, поздравлял себя в душе с тем, что совладал со своими нервами и поддержал Си Джей в отношении алиби Дафны.
Бетси взглянула на меня и спросила: