Я встал, отряхнул пиджак и брюки. Шляпа и галстук куда-то пропали. Пропали и запонки, и булавка. Кошелек был на месте. Отлично. Не знаю, что случилось, но выпить не помешает. А там видно будет.
Отсветы желтой неоновой звезды бара за углом были видны издалека, и я пошел к ним, следуя инстинкту и толпе таких же потерянных одиноких волхвов.
Толпа подвыпивших матросов у входа с хохотом и громкими шутками наблюдала за ужимками клоуна, одетого в полосатую тельняшку, штаны с широким поясом и кроссовки. Он жонглировал кружками, стаканами, вилками, пил пиво носом и вообще – выделывал кучу невообразимых глупостей. Наконец, он встал на голову и, помахивая ногами, налил себе горячего кофе в пластиковый стакан…
***
…С трудом протолкавшись к стойке, я заказал себе двойную водку-нит, кружку темного пива и соленых орехов. Бросил на тарелку смятую купюру и, не дожидаясь сдачи, направился в дальний, темный угол зала, где еще раньше заметил пустой столик. Но там уже кто-то сидел. Возможно, я его не заметил раньше, в толчее и сигаретном дыму.
Девушка. Да, это была какая-то нахальная девчонка из тех, что цепляются к подвыпившим матросам и исчезают, получив свою долю выпивки, но так и не отдав обещанного – рыжая девчонка с ногой бесстыдно закинутой на ногу и потухшей сигаретой между худыми пальцами левой руки.
Увидев мое замешательство, она как-то угловато неловко отодвинулась в угол потертого дивана, к самой стенке. Места было достаточно, я сел, разом опорожнил рюмку, молча глотнул пива и поставил кружку на липкий стол. Пакетик с орехами я бросил рядом и попытался хоть что-то разобрать из слов, вероятно веселой, песни, которую пела певица со сцены в центре зала под аккомпанимент неизменной скрипки, губной гармошки и ударных.
Водка сработала быстро. Слова мешались в голове с обрывками криков из зала и от стойки и стуком шаров на бильярде за открытой дверью. Получалась какая-то странная смесь про любовь, пиво, разлуку, цены на бензин, ставки на бегах, встречу, ревность и замазанный пьяным придурком верный дуплет.
Про свою случайную соседку я уже забыл, когда шелест разрываемой бумаги пакетика с орехами вновь напомнил мне о ее существовании.
Терпеть не могу нахалов, даже столь миловидных и беззащитных. Не глядя, я отодвинул пиво и орехи подальше, на свой край стола, продолжая слушать обрывки песни.
Неожиданно я ощутил тепло бедра, прижимающегося к моему боку, и рук, обхвативших мою левую руку. Ну вот! Только этого еще не хватало. Так и в полицию недолго загреметь. За… Ей ведь наверняка нет восемнадцати. А может, даже и шестнадцати.
Я попытался освободить руку и отодвинуться. Однако, повернувшись к стене, я не увидел никого. Только потухшая сигарета лежала в лужице пролитого пива. Между тем ощущение тепла и рук не проходило. Напротив, я почувствовал, как ладони сжали мое лицо и губы начали ласкать мой подбородок.
Вероятно, вид у меня в этот момент был совсем дурацкий, поскольку два матроса за соседним столом уставились на меня, забыв на время о своем пиве. Это им, однако, быстро надоело, и они отвернулись. Мало ли кто что спьяну чудит!
Губы тем временем добрались до моих и острый влажный нос уткнулся мне в шеку. Это вряд ли можно было назвать поцелуем. Скорее, неловкой попыткой ласки. Нет, скорее попыткой найти защиту от… Не знаю, от чего, но эротики тут было мало. Дожил! Размышляю об эротике за пустым столом с полувыпитой кружкой пива и горстью орехов.
Между тем, невидимое лицо вновь уткнулось в мою шею, а руки обхватили плечи. И я почувствовал тяжесть девушки, сидящей у меня на коленях. Две ноги обхватили мою левую ногу, а правую лодыжку щекотал подол длинного платья.
Все, хватит. Пора на свежий воздух. И – больше ни глотка спиртного. Я встал. Идти через пьяную круговерть зала, волоча повисшего на шее подростка было не очень легко. Ее платье цеплялось за стулья и ноги, а руки, обхватившие меня, мешали дышать.
Наконец, я вывалился наружу, и прислонился к поручням идущей наверх, в бар, лестницы. Девчонка отпустила мою шею и сползла на землю, но ухватила мою руку, словно боясь, что я убегу, исчезну, оставив ее одну в ночи.
Раскрошенная в кармане сигарета долго не зажигалась. Наконец, я вдохнул в себя острого дыма и закашлялся. Видимо, загорелся фильтр.
Девчонка прижалась к моей ноге и затихла. Дождь, начавшийся еще с вечера, теперь припустил вовсю. Я поднял воротник, но это помогло мало. Ее тонкое платье прилипло к телу, и она стала похожей на птенца, выпавшего из гнезда. Шит! Отвяжется ли она от меня когда-нибудь?