Едва различимая тень скользнула в ельник.
***
Кинув улов в ведро, и закинув снасть в воду муж погрузился в созерцание. Снова одна. Он, сидит, уставившись немигающим взглядом в поплавок, а она…
— Может искупаемся? — Вера нерешительно коснулась плеча.
— Не хочу. — Ответ как всегда лаконичен и холоден. Просить или спорить бесполезно.
Она развернулась и пошла в лес. Просто так. Незачем. На берегу жарко. Солнце, не смотря на утро, печет, обжигает обнаженные плечи, а тут, в ельнике прохлада. Птицы щебечут, возвращают желание жить.
Как же тут хорошо. Она раскинула руки и сладко потянулась.
Закуковала кукушка, долго отсчитывая ей оставшиеся годы. Слишком долго, она даже сбилась. И вдруг, словно очнувшись от сна, девушка побежала. Просто так, в никуда. Муж и одиночество остались там, на берегу, а она… Она бросилась прочь от опостылевшей действительности, вдыхая густой горьковатый воздух. Раскрасневшаяся, выдернувшая все заколки из мешающей свободе прически, и распустив русые длинные, ниже плеч волосы по бьющему в лицу теплому ветру, она понеслась вперед, не чувствуя усталости. И тут он.
От одного вида дыхание сбилось. «Покойник?». Лежит под елкой, бледный и не дышит. Или дышит? Она внимательно присмотрелась. Еле заметно поднимается грудь. Жив. Красивый парень. Лет тридцать на вид, волосы черные, как смоль, нос прямой, губы тонкие, словно улыбающиеся каким-то неестественно-хищным оскалом. Почему он лежит? Может что случилось? Вон какой бледный. Она осторожно протянула руку и коснулась плеча:
— С вами все хорошо?
***
— С вами все хорошо? — Голос прозвучал в сознании весенним громом. Он подпрыгнул и уставился на нее немигающим зеленым взглядом. Как он мог так расслабиться. Как мог позволить человеку его увидеть. Теперь нельзя позволить ей уйти. Теперь точно придется убивать, хотя… нет, он совсем даже не против, она же просто корм.
Голубые глаза смотрели с таким сочувствием, что он смутился. Что с ним? В первый раз за все годы бесконечной жизни, он почувствовал себя неловко!!!
— С вами все хорошо? — Повторила она вопрос голосом полным соучастия. Соучастия к нему, к зверю. Нет что-то тут не так. Глаза, голос. Что-то царапнуло душу. Совсем не красавица. Какое-то угловатое лицо с широко расставленными глазами, выступающие скулы…
Глаза. В них все дело, они наполнены жалостью. Первый раз его кто-то пожалел…
— Я спал. — Голос дрогнул. Да что такое с ним происходит. Наверно это солнце так действует, ведь день — это не его время.
— Здесь, под елкой? — Она улыбнулась. — Простите что разбудила, я подумала, что вам плохо.
— Мне хорошо. А ты как здесь оказалась?
***
Ей как-то сразу захотелось все рассказать. Выговорится в эти зеленые глаза, пожаловаться на жизнь. Что она теряет? Он забудет ее сразу, как только их дороги разойдутся, унесет ее горе и печали с собой, а она, облегчит душу, и жить наверно станет легче:
— Я сбежала.
— От мужа? — Он усмехнулся так, словно все про нее знал.
— От куда вы знаете.
— Догадался.
— Да… — Она опустила голову. — Надоело все. Мы вроде с ним живем вместе, но кажется, что каждый сам по себе. Иногда хочется завыть.
— Так вой, кто мешает? — Он снова усмехнулся. — Давай, не стоит меня стесняться. Выплесни боль. Погромче, и со всем упоением.
— Смеетесь?
— Почему. Я вполне серьезен. Давай. Смелее.
«Сумасшедший какой-то». — Она скосила глаза и посмотрела из-под рассыпавшихся волос склоненной к земле головы. Он сидел, и улыбаясь просто смотрел. «А почему бы и нет?» — Странная уверенность, что «все правильно», наполнила душу. Вера подняла лицо к небу и воздух содрогнулся от протяжного, наполненного болью воя, и вдруг к нему присоединился еще один, зазвучавший совсем рядом. Задрав подбородок, ее поддержал странный парень.
Они изливали душу, выводя жуткую песню голодных волков дуэтом. Смотрели на друг друга, улыбались и выли.
— Ты странный. — Она посмотрела ему в глаза, и засмеялась.
— Ты тоже. — Улыбнулся он в ответ.
Они шли по лесу, все дальше и дальше углубляясь в чащу. Плевать. Ей сейчас хорошо. Она почему-то верит этому парню, со странным именем Ратмир. Тот идет рядом с ней молча, и слушает историю жизни. Ее одиночество и боль, он впитывает в себя, и очищает душу девушки вниманием. Как же ей этого не хватало. Вот так бы всю жизнь шла и шла.
— Держи. — Он протянул голубой, маленький цветок. Она даже не заметила, когда парень успел его сорвать.
— Зачем? — Голос предательски дрогнул, а на ресницах блеснула слеза.