6
Нас с Витькой еще в первые дни, когда мы путешествовали по Крыму и Кавказу, удивила в Корнелии одна особенность. Корнелия очень легко, очень быстро поняла назначение книг, как будто и раньше ими пользовалась, и в то же время долго не могла понять назначение газет.
Как-то раз, на одной из квартир, где мы остановились по дороге, мы застали Корнелию за странным, на наш взгляд, занятием. Она вложила одну в другую несколько старых газет, создав какое-то подобие тетради, и перелистывала ее с явным недоумением на лице.
Я догадался, что она пытается из газет создать книгу, что она до сих пор понимает газеты только лишь как разрозненные листы какой-то книги. Мне еще трудно было все это ей объяснить. Да и в латинском языке наверняка нет слов «книга» и «газета».
И все-таки я заглянул в словарь. И сказал ей латинское «novites» и перевел по-русски «новости», и показал на газету.
— Solum novites sunt [18], — повторил я. — Не больше.
— Нае sunt novites?[19] — удивленно переспросила она. — Ессе novites sunt![20]
И она показала на Витькин транзистор.
— Нае novites sunt item[21], — с трудом составил я новую фразу. Но она тогда так и не поняла. Мы еще не могли разговаривать по-настоящему, и поэтому я отложил свои объяснения. Я только догадался, что ни Гао, ни его спутники, видимо, не имели понятия о газетах.
Со временем Корнелия сама поняла, для чего нужны газеты, и научилась их читать, и мне, в общем, так ничего и не пришлось ей в этом смысле объяснять. Все получилось само собой. И вот однажды, когда сидели у нас вечером Витька и Вера, мы вспомнили, как относилась Корнелия к газетам в первые дни, и попросили ее рассказать то, что она знает о печати и литературе на планете Гао.
В это время она уже могла неплохо рассказывать…
Знала она не очень много. Лишь то, что рассказали ей во время полета Гао и его спутники. Потому что сама она, когда была на их родине, не интересовалась еще ни печатью, ни литературой. Никаких газет, как я когда-то и догадался, на планете Гао не было. Там господствовало радио. Или «голос», как называли его жителя той планеты. У каждого там был свой любимый «голос». Чтобы слушать его, человек клал за ухо приемник, настроенный на одну, заранее избранную программу.
Этот приемник, очень легкий, был похож на полукольцо и держался на ухе так прочно, что с ним можно было работать. Слышал его только один человек. Никому, таким образом, приемник не мешал.
Такие вот наушники-приемники и позволяли жителям планеты всегда быть в курсе последних событий. В часы, свободные от передачи новостей, приемники принимали музыку. Именно характером музыки и различались между собой программы. А новости во всех программах были примерно одинаковыми.
Книги на планете Гао давно ушли в прошлое. Просто сам Гао был любителем старины и взял с собой на корабль несколько штук. Они-то и позволили Корнелии быстро понять роль книг на Земле. Большие библиотеки на планете Гао стали архивами, в которые заглядывают лишь историки. На протяжении целого века, еще задолго до рождения Гао, книги вытеснялись коробочками эмоциональной памяти. В этих коробочках аккумулировались биотоки мозга тех людей, которые пожелали передать человечеству какие-то свои жизненные впечатления: виденное, пережитое, передуманное. Техническая сторона дела была довольно проста, и именно это позволило коробочкам эмоциональной памяти успешно конкурировать с книгами и затем вытеснить их.
Существовали коробочки записи и коробочки воспроизведения. И те и другие зажимались в ладони. Но первые впитывали в себя, «записывали» те мысли и зрительные впечатления или воспоминания, которыми был насыщен в это время мозг «записывающего» человека. А вторые воспроизводили все эти записи и сообщали их тому, кто хотел с ними ознакомиться.
Коробочки с законченными записями просматривались советами специалистов. Если это была художественная литература их просматривали писатели. Если наука — ученые соответствующего профиля.
Если мемуары — люди, хорошо знающие эпоху. Особая усиливающая аппаратура вызывала одновременно в мозгу всех членов совета те впечатления и эмоции, которые были записаны в коробочке. Если запись признавалась интересной, поучительной, полезной, то ее, уже усиленную, специальные мастерские переводили в коробочки воспроизведения. Этих коробочек изготовлялось очень много, и они распространялись среди населения. Образцы этих коробочек поступали во все крупные культурные центры планеты, и каждый из них мог, при необходимости, изготовить любое количество копий.
Отклоненные записи сдавались в архив и периодически, раз в год — два, снова просматривались дублирующим составом совета. Дублеры подбирались из самых молодых специалистов.
Если советы молодых находили интересной какую-нибудь отклоненную запись, она немедленно размножалась по общим правилам.
Авторы забракованных произведений могли размножать свои произведения самостоятельно. Для этого автору нужно было принять участие в производстве коробочек воспроизведения и затем своими силами или с помощью добровольцев производить усиление и перезапись.
Правда, этим пользовались немногие, потому что советы были очень авторитетны. Но все-таки изредка случалось и так, что люди, восставшие против мнения советов, размножали свои отвергнутые произведения и становились благодаря этому знаменитыми и уважаемыми людьми.
Коробочка воспроизведения, как и коробочка записи, зажималась в кулаке и вызывала в мозгу человека все те впечатления, которые вложил в записывающую коробочку автор.
Повторять воспроизведение можно было сколько угодно раз. Источником энергии для этого были движения рук. Достаточно было десяти — двенадцати сжатий ладони, чтобы запас энергии воспроизводящей коробочки полностью восстановился.
Вначале коробочками эмоциональной памяти пользовались на планете Гао только молодые, почти неизвестные писатели. Коробочки сделали их известными и интересными всем.
Тогда за коробочки взялись и остальные пишущие. Но не все смогли с ними работать.
Во-первых, здесь почти невозможно было лгать. А многие писатели планеты привыкли лгать на бумаге и уже не могли творить искренне.
Во-вторых, здесь требовался громадный запас нерастраченной энергии, свежих чувств. Не все им обладали.
Получилось так, что коробочки эмоциональной памяти постепенно произвели своеобразный отсев в литературе планеты. И результаты этого отсева были неожиданными. Многие признанные авторитеты потеряли свою славу. Коробочки не позволяли им лгать — ложь становилась слишком очевидной. Слишком явным делался разрыв между тем, что эти люди думали на самом деле, и тем, что они хотели сказать.
Многие из прежних знаменитостей обнаружили свое эмоциональное бессилие, опустошенность своей души, неспособность к сильным, ярким, искренним чувствам. Раньше им удавалось скрывать это за умелой вязью слов. Коробочки эмоциональной памяти вывели их на чистую воду.
Зато стало известным, знаменитым целое поколение молодых писателей, которые имели что сказать людям, у которых были цельные натуры, сильные, нерастраченные чувства. И в одном ряду с этими молодыми писателями оказались лучшие, честнейшие писатели старших поколений — те, кто никогда не лгал в своих книгах.
Однако вскоре литература как самостоятельная область человеческой деятельности стала постепенно умирать на планете Гао. Коробочки эмоциональной памяти сделали литературное творчество доступным миллионам людей.
Чтобы создать литературную запись, уже не требовалось мастерство, накопленное годами, не требовалась длительная, упорная работа. Достаточно было иметь запас ярких впечатлений, интересные мысли, свежие, искренние чувства.
Все больше и больше непрофессионалов давали планете интереснейшие записи. Волнами прошли увлечения записями путешественников, космонавтов, политических деятелей, ученых.