— О чем ты? — непонимающе посмотрела на него Ника.
— Да все о том же. Что бы не сделал Сережа, ты не возненавидишь его и не обвинишь во всех своих бедах. Даже сейчас ты думаешь, что плохие все кто угодно — мой дед, Алиса, Луна не в той фазе, но не мой брат. Или я не прав, и ты признаешь, что он где-то оплошал?
Ника молчала, обдумывая слова Алекса, а мужчина чувствовал себя паршиво. Он был уверен в каждой произнесенной фразе, но то, что говорил это не просто бывшей невесте Сержа, но и девушке, которая на данный момент была для него всем, заставляло мучиться от угрызений совести. Выглядело так, будто он наговаривал на брата, чтобы выглядеть лучше на его фоне.
— Послушай, — он осторожно взял ее руки в свои, — Сережа — отличный парень, и он любил так, как умел. Не думаю, что он хоть минуту притворялся в том, что чувствует к тебе. Только вот страх потерять тебя был куда больше, чем желание дать свободу выбора.
Ника грустно улыбнулась:
— А ведь если бы он дал мне ее, то знал бы, что я остаюсь с ним по собственной воле. И тогда, наверно, не было бы всей этой ревности и страха, что я могу уйти.
— Возможно. Но наверняка мы это уже не узнаем, — заканчивать вечер на такой невеселой ноте не хотелось, но Нику уже буквально засыпала сидя, хотя и прекрасно понимала, о чем они говорят. Алекс откинулся на подушки и утянул девушку за собой. Она уже почти привычно устроилась на его плече и прикрыла глаза. Кажется, засыпая, Громов почувствовал легкое прикосновение губ к своей коже, от чего на его лице появилась улыбка.
Ника снова видела тот же сон, что и прошлой ночью, и каждая деталь в нем повторялась. Подсознательно она чувствовала, что должно случиться что-то ужасное, но ничего поделать с этим не могла. Она продолжала обсуждать Сережу, говорить о любви и ругать Марину, что та отстегнула ремень безопасности. Удар, как и раньше, стал неожиданностью, а вместе с ним и непонятное кружение машины, повторный удар, но на этот раз с пассажирской стороны и в разы сильнее, и пустые глаза сестры.
Говорят, что взгляд покойника может преследовать человека в снах. Что ж, Ника ощутила это на себе в полной мере.
Все тело болело, и было понятно — у нее явно есть переломы, но благодаря ремню, удержавшему ее в сидении, она пока еще была жива. Племянница кричала, и этот детский плач оглушал. Создавалось впечатление, что все происходило не с ней, и будто в замедленной съемке. Ника попробовала отстегнуть ремень, но тот заклинил, а ножа у нее при себе не было. Вроде. Сейчас она не была ни в чем уверена — знала только, что должна быстрее выбраться из машины и забрать Машу.
Свет фар ослепил девушки, а сильный удар захлопывающейся двери отчетливо отпечатался в памяти. Кто-то выскочил из машины и направился к ним, но Ника не могла разглядеть даже силуэт — глаза застилала кровь. Откуда она взялась? Когда девушка успела рассечь лоб?
Неизвестный подошел к ней и резко дернул дверь на себя, но та не поддалась — покореженный металл заклинило. Хорошо хоть стекло рассыпалось в мелкую крошку и ее могли услышать.
— Девочка, достаньте ее, — прошептала она, но незнакомец не слышал ее слов, все бормоча себе что-то под нос и раз за разом пытаясь вырвать двери. Наконец, он оставил эти попытки и отступил назад, чтобы набрать кого-то. Конечно же скорую, кого же еще? Ждать пришлось неожиданно долго, или ей так показалось из-за удара? В любом случае сознание уже почти покинуло Нику, когда рядом с их машинами остановился еще кто-то.
«Я совсем не слышу сирен», — с сожалением подумала она и упала в темноту.
— Ника, проснись, хорошая моя, пожалуйста, проснись… — и снова те же горячие уверенные руки, ласковый голос и ощущение безопасности. Потребовалось несколько долгих минут, чтобы прийти в себя, в течение которых Алекс осторожно обнимал ее и баюкал. Протянутый стакан воды помог остановить слезы, но на душе по-прежнему было мерзко.
Громов молчал, не желая напоминать ей о неприятном сне, но Ника сама сказала:
— Я снова видела во сне аварию. Все было точно так же, как вчера, только сон стал длиннее. Тот, кто врезался в нас, пытался как-то помочь, но двери заклинило, как и мой ремень. Я не могла сама выбраться, но меня пугало то, что Машку бы я точно сама не освободила. Потом он позвонил кому-то и приехала машина. Наверно, скорая, но утверждать этого не буду, — плечи и голова девушки поникли.
— Завтра я наберу Виктора Михайловича, — осторожно, но твердо сказал Алекс. Ника неопределенно пожала плечами, будто и возражать не видела особого смысла. — А пока — отдыхай. — он снова мягко притянул девушку к себе и погладил ее по волосам. Глаза сами собой закрылись, но тело оставалось по-прежнему напряженным — никогда еще Громов так сильно не хотел, чтобы ночь была по-настоящему спокойной.