Напомню: и при старом руководстве бывали победы, когда наша диссидентская "малая гласность" и Сахаров докрикивались до "города и мира", — освобождены Григоренко, Буковский, Кудирка, Гинзбург, «самолетчики» и еще многие. И докричалась она до того, что идеология защиты прав человека стала всемирной [13].
Мысль, которую я пытаюсь отстаивать в этой статье: можно было помочь Сахарову. Сознание этого постоянно мучило тогда, тяжело это вспоминать и сегодня, особенно когда сравниваешь фотографии Андрея Дмитриевича до и после голодовок. Ниже, именно с этой точки зрения я постараюсь кратко проанализировать некоторые события периода горьковской ссылки Сахарова. Хочу думать, что это не только малопродуктивное сведение счетов с прошлым, но представляет и общий интерес.
Глава 3
Ссылка: 1980–1982 гг.
Тема "физика, ученые, коллеги в период горьковской ссылки академика Сахарова" очень широкая. Об этом — в книгах Андрея Дмитриевича и Елены Георгиевны [1,14,15]. Я написал об этом в [16] и отчасти в [2,17], высвечу здесь лишь некоторые эпизоды (главы 3–5). Для того, чтобы читателю было легче ориентироваться, приведу список некоторых событий периода ссылки:
22 января 1980 — депортация в Горький.
11 апреля 1980 — первая командировка к А.Д.Сахарову коллег из ФИАНа (список поездок см. в Приложении IV).
13 марта 1981 — первая горьковская кража рукописи «Воспоминаний».
21 мая 1981 — 60-летие А. Д. Сахарова.
22 ноября-8 декабря 1981 — голодовка А.Д.Сахарова и Е.Г.Боннэр с требованием разрешить выезд за рубеж Лизе Алексеевой.
11 октября 1982 — вторая горьковская кража рукописи «Воспоминаний».
Февраль 1983 — статья "Опасность термоядерной войны. Ответ Сиднею Дреллу".
25 апреля 1983 — инфаркт у Е.Г.Боннэр.
Июнь 1983 — публикация за рубежом статьи "Опасность термоядерной войны".
Июль 1983 и позже — кампания травли А.Д.Сахарова и Е.Г.Боннэр.
2 мая 1984 — возбуждение уголовного дела против Е.Г.Боннэр, начало голодовки А.Д.Сахарова 1984 г.
9-10 августа 1984 — суд над Е.Г.Боннэр.
8 сентября 1984 — А.Д.Сахаров выходит из больницы.
16 апреля 1985 — 23 октября 1985 — последняя голодовка А.Д.Сахарова.
25 ноября 1985 — 4 июня 1986 — поездка Е.Г.Боннэр на лечение в США; 3 января 1986 — операция на открытом сердце.
Февраль 1986 — письмо А.Д.Сахарова М.С.Горбачеву о необходимости освобождения узников совести.
Сентябрь 1986 — публикация этого письма за рубежом.
23 декабря 1986 — возвращение в Москву.
Сразу после депортации 22 января 1980 г. началась бешеная травля в газетах. Одна из главных тем: Сахаров давно потерял способность заниматься наукой: "взбесившийся интеллигент", "деградировал как ученый". "Предатель он потому и называется предателем, что продается…" ("Известия", 23 января). "История падения Сахарова — пример идеологической диверсии и манипуляции тщеславием себялюбца"; "…брюзжащий академик" ("Литературная газета", 30 января). "Гигантская мощь термоядерного оружия общеизвестна, она глубоко поразила Сахарова, создав у него определенный синдром (навязчивую идею)… Он как-то не мог провести грань между своим участием в изобретении и желанием единоличного обладания ядерной бомбой"; "Его „гуманизм" не просто фальшив. Он патологически бесчеловечен" ("Комсомольская правда", 15 февраля). Все выглядело так, что депортация — это лишь первый шаг, что за этим вполне может последовать убийство. Высылка Сахарова была чисто гангстерской, не подкрепленной никакими законными процедурами акцией; она была шоком для всех и никто не знал, что последует за этим. Ведь мы здесь всегда ждем поворота к тотальному террору ("поворота к новому периоду массовых репрессий", — как пишет Сахаров в приведенном в Пpиложении III "Письме советским ученым"). Но вот через несколько дней вернулась из Горького Елена Георгиевна и тот, в сущности, невероятный факт, что ее выпустили, внушил надежду: КГБ все еще не всесильно, с его безобразиями можно бороться. Она сделала заявление прессе (то, что ей не мешали общаться с иностранными корреспондентами тоже означало, что глобальная система координат, очевидно, не поменялась): "Я защищаю своего мужа… Я приглашаю коллег-ученых: приезжайте к Сахарову. Я предлагаю вам стол и кров. Приезжайте и работайте" [18].
Независимо, с первого дня высылки такая же идея отстаивалась коллегами Сахарова из Отдела теоретической физики ФИАНа. Но об этом подробно в других статьях этого сборника, я же постараюсь писать о своем личном опыте. Было много протестов в связи с депортацией Сахарова, но все это, к сожалению, властями, как правило, игнорируется ("Васька слушает да ест"). Один хороший знакомый и очень умный человек, Леонид Исаакович Василевский (1904–1984), посоветовал: "Надо писать в ООН". Через несколько дней на семинаре в ФИАНе Евгений Львович Фейнберг сказал мне, какое колоссальное давление оказывается на ФИАН с требованием уволить Сахарова, о том, как они стараются противостоять этому давлению. Он сказал также, что старая, 1967 года работа Сахарова, в которой барионная асимметрия Вселенной объясняется на основе чрезвычайно смелой идеи о нестабильности протона, неожиданно, после многих лет скептического отношения теоретиков, стала общепризнанной; что несколько месяцев назад на международной конференции лауреат Нобелевской премии по физике Стивен Вейнберг говорил о пионерском вкладе Сахарова. Вот такое удачное совпадение: в Москве пишут о деградации, а в это же время- широкое международное признание научных заслуг. И тогда возникла «сумасшедшая» идея: надо написать в ООН о том, что академик Сахаров объяснил барионную асимметрию Вселенной. Пусть они там не поймут этих слов, пусть не поймут их представители высшего советского руководства — те, от кого зависит судьба и жизнь Сахарова. Но само это словосочетание "барионная асимметрия Вселенной" имеет какое-то надмирное, почти религиозное звучание, а это именно то, что нужно для обитателей высших сфер. То, что такое обращение будет там услышано (разумеется, при условии, что текст будет передан иностранным корреспондентам в Москве и прозвучит по "голосам"), сомнений не вызывало. Весь многолетний опыт правозащитного движения неоднократно подтверждал существование такого непрямого канала связи. Пусть будущие историки разбираются в лабиринтах этих "коридоров власти". Для нас это был эмпирический факт. Итак, я пошел к Льву Зиновьевичу Копелеву и после трех часов взаимных истязаний было сочинено краткое "Обращение в ООН". (Текст этого обращения пока найти не удалось.) К нему присоединились Георгий Николаевич Владимов, Софья Васильевна Каллистратова, Григорий Соломонович Померанц и Мария Гавриловна Петренко-Подъяпольская. И оно было "запущено в космос". Что было дальше? Знаю только, что в конце февраля "Голос Америки" три дня передавал наше «Обращение». Назывались также все фамилии, но никаких последствий, неприятностей тогда не было.
Три дня «вражеское» радио говорило о барионной асимметрии, Сахарове и Вселенной, и эта информация уж точно шла через голову аппарата. Я думаю, это было неплохое подспорье усилиям академика Гинзбурга, объяснявшего про барионную асимметрию в Отделе науки ЦК. "Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется". Но факт таков, что после того, как в начале марта 1980 г. Национальная академия наук США объявила бойкот советской Академии, специальным решением Правительства (говорили, что его подписал секретарь ЦК КПСС М.В.Зимянин [13]) академик Сахаров был формально оставлен работать в ФИАНе и теоретикам разрешили командировки в Горький. И резко сменилась пропагандистская пластинка. Стали писать другую неправду: в Горьком у Сахарова "все условия" для плодотворной научной работы, ему там очень хорошо. Этот мартовский поворот, по-видимому, был спасительным. Слишком уж целенаправленно, к трагическому исходу развивались события в первые полтора месяца ссылки. А потом, по-видимому, стала действовать установка "изолировать, но сохранить".
13