Что я мог сказать, что сделать, если аромат её волшебного тела как нельзя лучше подходил к замочной скважине моей души. Разве мог в такие моменты я вспомнить о заранее заготовленных сценариях?
Нет!
Лишь позже, когда наши бренные оболочки превращались в плотном физическом мире в кипящий бульон, растворяя остатки сознания, а души заполняли мыслимое и немыслимое пространство, вырастая до пределов Вселенной, я начинал сознавать: чтобы бороться с чем-то, не имея над этим власти, нужно перестать быть человеком.
Сознаюсь, что моменты, когда всерьёз рассматривал вопрос перехода в мир иной, наступали неоднократно. Я любил Эльзу настолько сильно, что очередное расставание рассматривал, как Конец Света.
Что держало меня в этом мире? Однозначно, Эльза.
Я пробовал увлекаться другими женщинами, даже женился однажды, убедив себя в том, что сумею полюбить. Впоследствии мне было ужасно стыдно. Поскольку мои старания ничем не увенчались, кроме мук, на которые обрёк Свету, замечательного доброго человечка, которого невольно ввёл в заблуждение.
Света влюбилась в меня страстно, беззаветно. Остаться с ней, когда в наши отношения вмешалась Эльза, я не мог, это было выше моих сил.
Чтобы хоть как-то сгладить свою вину, пришлось оставить жене квартиру и всё, что в ней было. Около года пришлось жить у друзей. Столько же на съёмных квартирах.
Я боролся со своими ненормальными чувствами к Эльзе, пытался их анализировать, придумывал, как от неё избавиться. Вариантов наступления и отступления, тактик и стратегий сражения с нашей ненормальностью было много, но, ни одна из них не работала, стоило только увидеть взгляд или услышать голос.
Эти кнопки действовали на моё сознание безотказно. Эльза была осведомлена о наркотическом действии своего колдовского очарования.
Двадцать минут назад она позвонила. Меня затрясло от её родного голоса. Сопротивление, отказ от возможной встречи Эльза отмела в самом начале разговора.
– Узнал, любимый? Не представляешь, как я рада тебя слышать.
– Не могу ответить тем же. Успел забыть. Вырвал воспоминания о тебе с корнем, высушил и измельчил эту отравленную субстанцию, испёк из неё лепёшку и скормил голубям на городской площади. Воспоминания о тебе исчезли в их желудках. А помёт смыт дождями.
– Я знаю. Ты не заметил, но самая говорливая и шустрая голубка, клюющая крошки с твоих рук, была я. Как ты мог этого не заметить? Нечаев, я люблю тебя, ты это знаешь. Мне плохо. Очень плохо. Только ты можешь меня спасти.
Я услышал, как она плачет. Эти жгучие капли стекали по её щекам прямо в мою израненную душу.
– Ты нужен мне, Нечаев, просто необходим. Неужели до тебя не доходит, насколько я несчастна? Буду через полчаса. Не вздумай удрать, объявлю в розыск. Если смоешься, придётся объяснять ментам, почему ты так поступил. В кармане пальто, дома и в компьютере найдут письма, в которых я указала причину смерти – доведение до самоубийства.
– Эльза, ты бредишь. Какая к чёрту любовь? Вспомни, чего ты наговорила мне два месяца назад.
– Ничего особенного. Что с того, что такая эмоциональная личность, как я, чего-то там наговорила? Ты же понимаешь, субъективные суждения, всплеск негативных эмоций, бурные девичьи фантазии, клокочущие чувства и обидные слова, всё это защитная реакция. Сам виноват.
– Что ты говоришь! Интересно, в чём. Я не давал повода. Это ты, ты разрушила наши отношения. Не хочу слышать. Видеть, тем более.
Эльза принялась рыдать. Её бессвязная речь утонула в слезах. Это было запрещённое к применению оружие, она им воспользовалась. Моя личность была уничтожена.
Всё же я нашёл в себе силы нажать на кнопку отбоя. Теперь сижу и сочиняю заключительный сюжет любовной драмы.
Мысли лихорадочно носятся по кругу, сочиняя очередной диалог. Я уточняю и оттачиваю формулировки и доводы. Через несколько минут Эльза придёт и всё закончится.
Дольше терпеть лихорадку чувств, цунами эмоций и смерч непрекращающихся интриг невозможно.
Я лёг на диван, отвернулся к стенке и представил сцену окончательного расставания. Последний поцелуй и…
На этом месте я похолодел изнутри. Да, именно так: снаружи у меня был жар, а внутренности дрожали в ледяной лихорадке.
– Какой поцелуй? Буду говорить с ней через дверную цепочку, надену марлевую повязку, чтобы ни одна молекула её запаха не просочилась в моё личное пространство. Скажу всё, что думаю и захлопну дверь.