Регина Егоровна купила сыновьям квартиры, полностью оплачивала коммунальные расходы, но так ни разу и не услышав от них слов благодарности.
На своё иждивение Регина Егоровна приняла четырёх внуков: покупала им одежду, оплачивала учёбу и ежегодный отдых, давала карманные деньги. Каждое лето она выезжает с внуками в речной круиз на теплоходе.
Виктор Николаевич к тому сроку ушёл в запой с головой, теперь и вовсе уехал, посвятив жизнь, теперь уже основательно, любимому хобби.
Старший сын недавно опять женился. На этот раз на женщине старше себя, с довеском из двух маленьких детей.
Малыши в принципе его не касаются, зато очень мешают процессу любви. А Никита уже подрос, вполне годится в качестве няньки.
Кому в голову пришла такая идея, не важно. Лёшик, вспомнил, что он отец и забрал у Регины Егоровны внука. Мало того, полностью прекратил контактировать с матерью, не разрешая и Никите общаться с бабушкой.
Правда, это не мешает ему жить в маминой квартире, которую она же и оплачивает, заодно высылая ежемесячные денежные пособия для Никиты.
Вчера сын поднял трубку телефона и грубо-безразлично произнёс, – женщина, не смейте больше сюда названивать. Я вас не знаю, и знать не желаю. Никита мой сын. Забудьте про него. Про меня тоже. Надеюсь больше с вами не увидимся.
– Ты ничего не перепутал, сынок?
– Успокойтесь, женщина. Так будет лучше для всех. Проигрывайте достойно.
– Разве мы во что-то играли, живым ребёнком? А когда наиграешься в семью, что будет с Никитой? Неужели ты никогда не повзрослеешь? И что будет со мной, об этом ты подумал? О том, что делаешь больно родившей и взрастившей тебя? Женщина. Как ты смеешь так разговаривать с матерью! Мне страшно за тебя и твоё будущее, сынок.
– Я вам сочувствую, но со своей жизнью предпочитаю разбираться сам. Во всяком случае, сегодня. А на завтра мне плевать.
– Может быть, тогда тебе попробовать жить самостоятельно: начать с ноля, пользуясь исключительно своим? Например, пожить на съёмной квартире, самому заработать на мебель, вещи, самому?
– Прощайте, женщина. Ещё раз настоятельно требую оставить мою семью в покое.
Лёшик бросил трубку.
Регина Егоровна минут двадцать пребывала в ступоре, застыв с телефонной трубкой у уха с открытым ртом.
Её психика отказывалась воспринимать сказанное всерьёз.
Первой реакцией, как только она пришла в себя, была спонтанная попытка позвонить.
– Кому, зачем? Женщина! Конечно женщина? Rто же ещё!
Регина Егоровна разрыдалась. По-настоящему, до спазмов в лёгких и боли в горле, опустошая до дна многолетние запасы невостребованных слёз, высушивая душу досуха, испытывая на прочность само желание жить.
– Рано ещё списывать меня в утиль. Слишком рано… У меня же внук, три внучки. И сыновья. Конечно, они эгоисты, живут исключительно для себя, но может быть… почему бы и нет. Да и Лёша. Это просто недоразумение, он поймёт. Не может быть, чтобы не понял, иначе… Ведь это я подарила ему жизнь, я!
Как же всё сложно и противоречиво в этом мире, полном парадоксов и несоответствий. Это полоса. Просто, тёмная фаза событий. Она обязательно минует, как смена времён года, фаза Луны или время суток.
– Нужно только навести порядок. Сначала в кухне…
Осень кончается быстро
О том, как летний день
Цигаркой
Угас в распахнутом окне,
О том, что этой ночью
Жаркой
На ушко ты шептала мне,
О том, как звёзды догорали,
О том, что тополь шелестел,
О том, как сладко
Умирали
Переплетенья наших тел,
О том, как за окном
Несмело
Июльский день рождаться стал,
О том, как ты смешно сопела,
И локон шею щекотал,
О том, как ты светла,
Нагая,
И как тобой я дорожу –
Не беспокойся, дорогая,
Я никому не расскажу.
Вадим Хавин
Я безмолвно сижу у окна, глядя на стекающие с крыши капли осеннего дождя.
Танцующие на кленовой ветви резные листья стараются двигаться в такт порывистому ветру, но осторожно, чтобы не сорваться с привычного места раньше времени.