— Разумеется, Грейнджер, — коснулся ее волос и накрутил шелковистую кудряшку на палец.
Тишина, возникшая между ними, заполнилась мягким треском поленьев.
Драко отвел взгляд от каштановой прядки между своих пальцев и прижался губами к щеке Гермионы.
— Моя. Моя девочка. Малышка.
Гермиона прикрыла глаза, когда он стал покрывать ее лицо невесомыми поцелуями. Он добрался до ее губ, когда кончики ее пальцев осторожно коснулись его челюсти, и она ответила на трепетное прикосновение, накрывая его губы.
Тихий звук поцелуев и обжигающего дыхания смешался с потрескиванием огня. Драко ласкал ее кожу под свитером и чувствовал сладкую негу, затопляющую все его тело.
— Ты все еще считаешь, что это худший день рождения в твоей жизни? — еле слышно проговорила она, едва отрываясь от его губ.
Малфой улыбнулся.
— Я считаю, что ты — мой лучший подарок, Грейнджер. И не только в этот день рождения, а вообще. Вероятно, на всю жизнь. Навсегда.
Пальцы скользнули по татуировке, и он снова коротко накрыл ее губы своими.
— О, — она выдохнула, щекоча его подбородок теплым дыханием, — значит ли это, что я могу не дарить тебе подарков на все последующие праздники?
Драко насмешливо фыркнул и сильнее укутал ее своими объятиями.
— Это значит, что свой главный подарок я уже получил, а остальные… не так уж и важны.
Щеки Гермионы ярко горели. Блики огня плясали на нежной коже, делая ее невероятно красивой. Практически неземной.
— Спасибо, — она склонила голову к нему на плечо, снова пробираясь пальцами к татуировке и оглаживая ее.
Метка стала насыщеннее и ярче, слегка утратив излишние переливы, но по-прежнему оставаясь завораживающе невероятной.
— За что ты меня благодаришь? — непонимающе прошептал, чувствуя накатывающие волны необычайной неги от ее прикосновений.
— За это, — она кивнула, указывая взглядом на татуировку. — За то, что позволил.
— Грейнджер… — медленно выдохнул, пряча взгляд между ее шеей и плечом. — Это не то, за что ты должна меня благодарить.
— Почему нет? Ты признал связь. Я хотела этого…
Тонкие пальчики вновь зарылись в его волосы, подгоняя новую волну мурашек, взметнувшуюся к затылку. Пряно-сладковатый аромат кожи Гермионы защекотал ноздри. Когда-то он впервые вдохнул его и это было… странно. Чувствовать Грейнджер так близко, дышать ею. Это было ужасно неправильным, но таким манящим. Влекущим. Чем-то невероятно запретным.
Теперь же это стало почти привычкой и необходимостью. Какой-то его частью. Как если бы эта девочка поселилась под его кожей. Текла по венам. Билась в сердце. Пульсировала внутри. Ее запах, широко распахнутые карие глаза, неукротимые кудри, ласковые руки…
Ее имя было на его коже. А ее образ оказался выжжен где-то глубоко внутри. В области сердца. Там, где долгое время не было ничего, кроме боли. Она заполнила собой почти все пространство, вытеснив большую часть эмоций, пожирающих его изнутри.
Он коснулся губами пульсирующей жилки на ее шее.
— Я больше всего хочу, чтобы ты не пожалела об этом. О нашей связи.
С губ Гермионы слетел полувздох, когда он легонько прикусил чувствительную кожу.
— Почему ты думаешь, что я могу пожалеть об этом?
— Я уже все сказал, — его голос напрягся. — Мое прошлое не уйдет бесследно. По крайней мере, не так быстро. И мое будущее покрыто мрачной неизвестностью. Пару лет назад я мог бы с уверенностью сказать, что ждет тебя со мной, а сейчас… — вздохнул, упираясь лбом в ее плечо. — Я просто хочу верить, что мое имя на твоей коже не разрушит твою жизнь.
Грейнджер какое-то время молчала, прежде чем заговорить:
— Пару лет назад ты бы даже не посмотрел на меня.
Он поднял голову, пытаясь поймать ее взгляд, но она смотрела в огонь.
— Грейнджер…
— Это просто факт, Драко. Сейчас это мало что значит. Мы живем не прошлым, а настоящим. И это единственное, что имеет значение.
Она обернулась к нему. Ее взгляд был усталым, но таким же горящим, как и всегда.
— Твое прошлое навсегда с тобой, но ты, как и прежде, имеешь право на будущее. Никто не вправе отнять у тебя возможность быть счастливым.
Он протянул руку к ее лицу и погладил щеку большим пальцем.
— Ты правда в это веришь?
Ее глаза излучали теплое сияние, и он поймал себя на невозможности оторвать от них взгляд.
— Да, — просто ответила она, подаваясь к его ладони, касающейся ее лица. — Если не верить в лучшее, в чем тогда смысл?
Вопрос повис между ними, и у Драко не было на него ответа. Неожиданно Гермиона заерзала и слезла с его коленей, вставая на ноги.
— Подождешь минуту? Мне нужно кое-что сделать.
Малфой кивнул, наблюдая за тем, как она забирает палочку и скрывается, теряясь в темноте витиеватой лестницы.
Он отвел взгляд, оглядывая ало-золотую гостиную. Обстановка очень напоминала общую комнату Слизерина, за исключением того, что из гриффиндорских окон сейчас лилась чернильная темнота ночи, а не исходило зеленоватое сияние глубин Черного Озера. Тот же камин, диван, кресла. Ничего такого, чего не было бы у них. Но температура воздуха была значительно теплее. Подземелья Слизерина не прогревались даже летом. И, наверное, поэтому казались неуютными.
Хотя, возможно, дело было в другом. Вероятно, дело было в Грейнджер. Везде, где появлялась Гермиона, ему автоматически становилось комфортнее. Казалось, помести его вглубь Запретного Леса вместе с ней, и он решит, что это райский уголок, по сравнению с тем местом, где ее нет. Где нет пряно-сладковатого запаха, горячего дыхания и нежных прикосновений… Где нет Грейнджер. Нет его с Грейнджер.
Гермиона действовала на него, подобно седативному средству. С ней было спокойно. Внутренние демоны смирели и грудь переставало сдавливать. Он мог свободно дышать рядом с ней. Даже если подсознательно отгонял от себя эту мысль все это время. Грейнджер не знала, как влияет на него одним своим присутствием.
Малфой уставился в огонь, наблюдая, как мелкие искорки скачут по поленьям и теряются в пламени. Он не хотел возвращаться в подземелья.
— С днем рождения, Драко, — мягкая улыбка озарила губы девушки, когда та возникла перед ним, левитируя в воздухе шоколадный кекс с изумрудной свечкой. Яркий огонек венчал самую верхушку.
Гермиона опустилась на мягкий ворс ковра, смотря на него снизу вверх. Пирожное продолжало плавать в нескольких дюймах от его лица и он взял его в ладонь, избавляя ее от надобности удерживать его посредством левитации.
— Я подумала, что не могу подарить тебе ничего сегодня, но ты можешь загадать желание. В день рождения каждый должен мечтать о чем-нибудь хорошем.
Малфой скептически посмотрел на вздымающийся огонек.
— Какой в этом смысл? Я в такой заднице, что никакой шоколадный кекс не спасет мое положение, — проворчал, скрывая горечь в голосе.
Гермиона заерзала на ковре и притянула его к себе, заставляя тоже расположиться на полу. Он взглянул на нее из-под светлой челки. Ее карие глаза были насыщенными и теплыми, как горячий шоколад. Драко был готов утонуть в них. Он хотел утонуть в них. Мерлин правый, что уж там, он уже тонул. Без единого шанса на спасение.
Ее ласковые пальцы легли на его руку.
— Ты не можешь запрещать себе желать чего-то, Драко. У каждого есть на это право.