- Извини... - дрожащим голосом попросила и обошла его, чтобы продолжить идти. Идти куда угодно, лишь бы идти.
Но уйти так и не удалось.
- Идиотка! - заорал он на меня, и не дал выйти из квартиры.
Схватил за ворот блузки и потянул к себе. А когда я оказалась близко к нему, с силой раскрыл мою ладонь, отобрал осколок. И всё это под грубый мат. Привел в ванную комнату. Вымыл мою руку. Кровь испачкала раковину, ванную, но казалось, Никита этого ничего не видел. Он был занят обработкой моей раны. Схватил из аптечки бинт. Отмотал от него приличный кусок. Прижал к кровоточащей ладони, и после этого зажал её в кулак. Достал телефон, позвонил Алексею и просил его приехать за мной.
- Пусти, - услышав, что Алексей мчится к нам, попросила Никиту.
- Так будет всем лучше, Тань.
- Пошел ты знаешь куда? - спрашиваю, не желая продолжения дискуссии с ним.
Отпихнула и попыталась выйти из ванной комнаты. Но Никита большой, сильный, и он никуда не выпустил.
- Ты уйдёшь только с Алексеем.
- Что так? - голос мой уже не дрожит. В нём и дерзость, и провокация. И всё это я без малейшего усилия "извергаю" на пьяного Никиту. - Готов меня отдать любому, лишь бы не позволить остаться рядом с собой?
- Тань... - вымученно шепчет он. - Так будет лучше.
- Как скажешь. Извини, что потревожила тебя сегодня. Больше этого не повторится.
- Тань... - хотя Никита и стоит близко от меня, его голос едва слышен.
Я даже отшатнулась от него, когда поняла, что стоим почти в плотную друг к другу. Присела на край ванны. Однако увеличение расстояния между нами Никиту не устроило. Он сделал шаг в мою сторону, присел на корточки напротив меня и посмотрел в глаза. А в глазах его такая боль, что я не выдержала и отвернулась. Попыталась успокоиться, привести мысли в порядок. Но ничего хорошего из этого не вышло. Стало только хуже. Тоскливее, что ли.
Да и сам Никита усугубил моё состояние, когда положил голову мне на колени и тихо сказал:
- Я люблю тебя.
Слёзы полились из моих глаз. Но к Никите не прикоснулась. Словом его не потревожила.
Вскоре в квартиру ворвался Алексей. Он подбежал к нам и замер. Понять ему было трудно, что происходит. Тем более что мы с Никитой ничего не объясняли. Я не хотела, Никита не мог. Он совсем охмелел у моих ног.
- Таня, что произошло? - вскипел Алексей, поняв, что у меня ладонь в крови.
- Не паникуй, - отмахнулась я. - Лучше домой меня отвези.
- А этот? - Алексей указал на Никиту. - Этот тут останется?
- Это его дом. Где хочет, там и спит. Хоть в ванной. Хоть на унитазе.
Но Алексей был гуманнее чем я и перетащил пьяненького на диван.
- Тань, тут кровь везде! - крикнул он из комнаты.
- Это моя, Лёш. Не переживай.
- Как это не переживай!? Тебе, может, в травмпункт нужно, а ты говоришь не переживай!
- Я всего лишь порезалась о разбитый бокал. Мне не в травмпункт нужно, а домой, - спокойно сказала я и посмотрела на свои наручные часы. - Лёш, у меня самолёт через шесть часов. А нужно ещё собрать вещи и доехать до аэропорта. Поехали?
***
Четыре месяца спустя.
Впервые за столько времени вернулась в родной Краснодар. Я безумно тосковала, но не находила сил вернуться раньше. Да, я вышла замуж за Павла. И пока об этом не жалела. Хотя и не прыгала от счастья после свадьбы. И во время свадьбы тоже.
Как совершенно верно тогда сказал Никита, это просто статус. А за ним... пустота. Но именно эта пустота спасала меня все эти долгие месяцы. Пустота и работа. Мишель нанял меня на обустройство своего нового домика на берегу моря. Поэтому больше месяца я провела в Испании. Три недели в Питере у подруги, которая была помешана на искусстве в любом его проявлении, будь то театр, архитектура, или музеи в целом.
Выставки, экскурсии, спектакли и всё это в таком плотном ритме, что по исходу нескольких дней мой мозг ещё не настроился на реальный мир. Уж слишком большую культурную "атаку" я перенесла. Но зато больше не перебивала инородными острыми предметами душевную боль.
Рука зажила быстро.
Но только рука. Душа так и осталась с огромной раной. С дырой, в которую проваливались серые дни. Один за другим.
Думала ли я о Никите?
Даже врать не хочу.
Конечно, думала. Думала настолько часто, что по исходу долгих месяцев мне по прежнему казалось, что он тот единственный на всей Земле, к кому бы я пошла пешком даже через сотни километров... Если бы он позвал.