Сама того не заметила, как оказалась уложенной в постель. А сам Никита присел рядом и стал стягивать с себя рубашку.
- Сейчас я сделаю самую большую глупость в своей жизни, но это лучше, чем упустить такой шанс.
- Шанс? - паника начала овладевать мной. И чем меньше одежды оставалось на Никите, тем больше её становилось. - Что ты собираешься делать?
Он, оставшись лишь в трусах, потянулся к моим штанишкам.
- Помочь или сама снимешь? - как-то зло спросил он.
Но глаза мои от удивления так округлились, что на помощь с моей стороны он решил не рассчитывать и рывком стянул мою одежонку. Одновременно я лишилась и трико, и трусишек. Я не была к такому готова и не успела оказать должное сопротивление. Пряча обнаженные ноги (а главное не столько их), потянула одной рукой майку вниз, а другой рукой одеяло вверх.
А Никита, осознав, на что пялится, замер. Казалось, приступ его яростного желания завладеть мною столкнулся с непреодолимой преградой. И если до этого момента он ещё на что-то действительно рассчитывал, то увидев наполовину обнажённую меня, ударился о невидимую стену и разбился. Во всяком случае, его желание разлетелось на мелкие осколки.
Ещё несколько секунд он смотрел, как я дрожащими от страха руками укрываю себя, а потом издал какой-то приглушенный болезненный звук, схожий с воем. И уткнулся мне в живот, а руками робко обнял меня за талию.
И с горечью выдохнул.
Слова действительно нам были не нужны в этот момент. Мы хотели, мы многое хотели. Но и я, и он, барахтаясь в собственных страхах, будоражили пространство вокруг и создавали волны, разбегающиеся от нас в разные стороны, волна на волну. И в результате мы так и не поняли друг друга. Не осознали насколько больно каждому от того, что он одинок.
Немного придя в себя и успокоившись, я потянулась к его голове и погладила по волосам. Мне было его жаль. Его, себя... несостоявшихся НАС. Рука моя ещё дрожала, но Никита этого не заметил. Казалось, он вообще в тот момент ничего не замечал. И даже если бы я ему говорила, что он гад и мерзавец или, напротив, самый лучший на Земле, он бы не услышал меня. Уж слишком плохо ему сейчас было. И душа его, мечась между желаниями и реальностью, ничего не могла понять.
Терзания, страдания и вымученность речи...
***
Через несколько минут позвонил Алексей и сообщил, что Павел у подъезда, ждет, когда я спущусь. Никита меня не провожал. После звонка Алексея он совсем сник и, стараясь не выдать своего состояния, протянул одежду, совсем недавно сорванную с меня, и сдержанно попросил:
- Одевайся. У подъезда тебя ждёт жених.
Но сам одеваться не стал. Закурил и присел на диван.
Я оделась и посмотрела на него, ожидая хоть какую-нибудь нормальную фразу на прощание, он небрежно махнул рукой в сторону двери и сделал очередную затяжку.
Не хотелось мне так расставаться. Подошла и присела рядом с ним.
- Угостишь сигареткой?
- Нет. Курение убивает, - сухо произнёс он и выпустил очередную струю дыма в сторону от меня.
- Убивает равнодушие. И непонимание.
- Ни того ни другого с моей стороны к тебе нет. И именно поэтому я прошу тебя, уходи. И никогда не появляйся в моей жизни. Нет меня и никогда не было. Поняла?
- Поняла.
Прикоснулась на мгновение к его руке, поднялась и вышла из комнаты.
А потом...
А потом была длинная утомительная поездка в обществе Павла в город, который я никогда не любила и вряд ли полюблю. Моё пребывание в Москве продлилось целый месяц. Я понимала, что делалось это не столько из-за проблем в Краснодаре, сколько ради желания отца приблизить день моей свадьбы с Павлом.
Но мы с моим столичным "возлюбленным" не шли на сближение. Хотя он и делал попытки наладить более тесное общение. Пару раз приглашал в театр, раз в кино и несколько раз в ночной клуб. Но... никуда я с ним не пошла. Целыми днями бродила по их большому дому, не зная, куда приткнуться. Читала книги, помогала кухарке на кухне, а садовнику в саду. Единственным человеком из членов семьи прокурора, с кем подружилась, была мать Павла. Она сразу обратила внимание на моё подавленное состояние и предложила всевозможную помощь. Именно благодаря ей я обзавелась новым гардеробом, новым телефоном и возможностью связаться по компьютеру с клиентами, которые всё ещё ждали мои проекты.
Работа меня немного отвлекла от дурных воспоминаний и неприятных дум. Единственное, от чего я не смогла полностью отгородиться, так это от хозяйского сына.
- Татьян, ты много времени проводишь за компьютером. Я тебя практически не вижу.
- Это не столько из-за моей работы, сколько из-за твоего ночного образа жизни.
- Может, ты хотя бы этот вечер и ночь согласишься провести со мной?
Не веря своим ушам, подняла на Павла удивлённый взгляд.
- Это я к тому, Танюш, что сегодня ты могла бы составить мне компанию. Приглашение на выставку у меня на две персоны.
- Я не люблю подобные мероприятия.
- Как же ты собираешься жить в Москве с таким консервативным взглядом на искусство?
- А я и не собираюсь жить в Москве.
- В Европу хочешь? - проникся симпатией к этой идее Павел. - Неплохой вариант. Я почему-то об этом не думал раньше. А в какую страну поедем?
- Паш, вот честно, только без обид, ты что, действительно хочешь, чтобы твоей женой стала я?
- Разве ты сама этого не хочешь?
- Честно? Не хочу. Я не люблю тебя. Ты не любишь меня. Так зачем весь этот фарс?
Павел пристально посмотрел на меня и после непродолжительной паузы растерянно произнёс:
- Но... мне казалось, это уже решено.
- Кем? Мною и тобою? Или нашими родителями?
- Подожди... - в конец растерялся Павел и нервно стал заламывать свои длинные ухоженные пальцы. - Но есть же обязательства. Ты не можешь всё отменить.
- Какие ещё обязательства? - удивилась я.
- Твой отец обещал.
- Ну, так и женись на нём! - не выдержала я и огрызнулась.
- В нашей стране в жёны можно брать лишь женщин.
Его аргумент меня развеселил.
- А если бы однополые браки были разрешены, тогда бы ты женился на моём отце? - меня в конец стала раздражать его тупость.
- Тогда бы я точно не женился на тебе.
Теперь притихла я. Соображалка работала у меня неплохо, но в тот момент я чувствовала себя полной дурой.
- Не поняла, ты сейчас о чём?
- А ты не знаешь? Неужели отец тебе этого не сказал.
- Не сказал чего? - совсем нехорошие мысли начали бегать в моей непутёвой головушке.
- Что ты мне нужна лишь для статуса.
- Ты - гей? - выпалила я и стала отступать от него как от прокаженного, но поняв глупость своего поведения, остановилась.
Он усмехнулся и присел в кресло. Закинул ногу на ногу и поправил шейный платок, словно галстук.
Догадка перестала нуждаться в подтверждении.
А присела в кресло, стоявшее напротив.
- Я этого не знала.
- Я это уже понял...
Мы ещё какое-то время так сидели в молчании. Потом он повторил своё предложение поехать на выставку, и я согласилась.
С того дня я уже не призирала его за внешность и манеру поведения. Забавно, но он постепенно стал мне нравиться. Естественно, не как мужчина. Просто как человек. Он рассказал, что нежелание отца принимать его "особенность", однажды привела к тому, что он вскрыл себе вены. Тогда его спасли. Но понимание с отцом так и не было найдено. А однажды Павлу было сказано, женись, сынок, и тогда я закрою глаза на твои пристрастия.
Но кто же согласится на такой брак?
Не сразу нашлась невеста. Отчасти благодаря матери Павла этот вопрос был решён в мою пользу. А всё дело в том, что мать Павла и мой отец были дальними родственниками, и такой "полюбовный" вопрос был решен в тихом семейном кругу. Отцу этот брак приглянулся не сразу. Но компенсационная сторона была настолько привлекательна, что он колебался недолго.