— Скорее!
— Уходите, я прикрою. Их немного.
— Хорошо. Встреча на старом месте.
Солдаты в серых мундирах тюремной охраны уже бегут ко мне. Все вокруг озарено пламенем горящего бронетранспортера.
— Не стрелять! У него нет патронов! Брать живым!
Сейчас я им покажу «брать живым»! Вот только доберусь до пулемета.
Солдаты уже совсем близко. Я влетаю в сарай и хватаю стоящий у стены пулемет. Получите! Из ствола бьет яростное пламя, пулемет прыгает в моих руках, изрыгая сплошной поток свинца. Я расстреливаю их почти в упор и вижу, как серые фигуры валятся, как подкошенные. Ага, повернули обратно! Бегут! Я стреляю вдогонку до тех пор, пока не кончается коробка. Все. Можно уходить. Я нажимаю кнопку на браслете, подавая сигнал ребятам на звездолете, и ныряю в черный провал подземного хода.
— Слава!
Я очнулся. Навстречу нам по аллее двигалась компания явно подвыпивших парней. Огоньки сигарет время от времени освещали разгоряченные лица.
— Они мне не нравятся. свернем.
Мне они тоже не нравились, но сворачивать было уже поздно. Да, в конце концов, что тут особенного? Может, ребята со дня рожденья возвращаются.
Они подошли вплотную и остановились. На всех — серые «варенки», такие же серые штаны со множеством змеек. И одинаковые стеклянные глаза. Совсем как солдаты тюремной охраны, которых я только что расстреливал из пулемета.
— Слушай, давай отойдем, поговорить надо.
Обычно даже у шпаны есть закон: если ты с девушкой — тебя не трогают. Но этим было все равно. Кажется, придется драться. А последний раз я дрался лет пять назад. И их пятеро. Исход тут однозначный. Если бы не Таня, я съездил бы по роже того, что стоит ближе, и — ноги в руки. Но сейчас не тот случай.
— Ребята, мы торопимся.
— Торопиться не надо, а то не успеешь. Отойдем.
— Но я же не один.
— Она подождет. А кто-нибудь из нас покараулит, чтоб не убежала, — они засмеялись.
В следующий момент я снова «отключился».
…Все-таки они оказались упорнее, чем я ожидал. Я услышал позади топот ног.
— Брать живыми!
Ну, Крэя и Анга им уже не догнать. А меня пусть еще попробуют взять. В глаза бьет свет фонаря.
— Вот он! Сдавайся!
Ко мне бросаются сразу трое. Первого я тут же сбиваю с ног и прыгаю на второго. Его товарищ бьет прикладом, но я уворачиваюсь и подставляю под удар своего противника. Кажется, удар пришелся в висок, потому что он тут же начинает валиться на пол. А вот это тебе! Солдат складывается пополам. Срываю с него автомат. Кажется, что грохочет весь тоннель. Несколько бежавших ко мне фигур валятся на пол. Кто-то кричит. Еще очередь. И тишина. Вот теперь точно все.
…Рубашка на мне порвана, глаз заплыл, саднят содранные о чьи-то зубы костяшки пальцев. Трое «серых» лежат без движения, один пытается встать. Ничего себе! Как это я ухитрился?
— Слава, сзади!
От удара у меня из глаз летят искры, и я чувствую, что теряю сознание.
…Опрокинутая голубая чаша Земли заняла весь экран. Внизу, за прерывистым покровом белых облаков, уже можно было различить очертания материков и крупных островов. Наш челнок шел на снижение.
И тут что-то случилось. На пульте замигала красная точка. Я услышал встревоженный голос штурмана:
— Отказал генератор защитного поля. Разогрев корпуса превышает норму. Заклинило рули высоты. Срочное катапультирование, — и он нажал кнопку.
Меня подбросило вверх. В следующую секунду раздался оглушительный грохот, сверкнуло пламя, и я потерял сознание.
Когда я очнулся, надо мной плыли облака. Качались от ветра верхушки сосен. Я лежал на земле и смотрел в небо. Там, в вышине, расплывалось желто-бурое пятно. Меня катапультировали первым. Остальные уже не успели.
Я с усилием поднялся. Вокруг валялись обломки спасательной капсулы. Я чудом уцелел. Болела левая нога и правый бок. Ребро, кажется, сломано. Да, жаль ребят. Столько лет работали вместе…
Но их уже не вернешь, а мне надо как-то выкручиваться. Язык я знаю, биографию выучил под гипнозом, одет, как землянин, документы есть, деньги, на первое время — тоже, а потом меня рано или поздно найдут. Моего приземления, кажется, никто не видел. Надо идти, выбираться из этого леса. Я ступил на левую ногу. Острая боль пронзила все тело, и я снова потерял сознание.
Я открыл глаза. На белом потолке плясал солнечный зайчик. С минуту я смотрел на него, соображая, где я. Потом вспомнил. Была драка, меня ударили по голове, и теперь я, по-видимому, в больнице. Потрогал голову — забинтована. И болит, но не очень сильно.