— Может, попросишь, чтобы и меня заодно выставили в музее?
Оба наконец расхохотались.
— А не пора ли нам и о Новом годе подумать?
После того как были погашены фонари на вокзальной платформе, зал ожидания озарился неясными отблесками снега.
— Глянь-ка, кто-то забыл.
На одной из опоясывающих зал скамеек, растопырив руки, сидела целлулоидная кукла.
— А, тут одна малышка играла. Я и не заметил, как она ушла.
Выскочив на подъездную площадку, прямоугольник которой был словно вырезан из окружающей тьмы, Отомацу огляделся.
— Целлулоидный пупс. Сейчас такие редкость. Может, кто из пассажиров забыл?
— Да нет, это девчушечка все здесь крутилась, я ее раньше никогда не видел.
— Ну уж положим! Откуда взяться кому-то, кого ты не знаешь?
— Видать, приехала погостить к родне на новогодние каникулы. Может статься, на машине. Совсем крошечная, вот такая, очень славная. У нее еще был красный ранец.
— Ранец?
— Она сказала, что весной пойдет в школу, поэтому отец купил ей ранец. Очень милая. Все вертелась вокруг меня, никак не отставала. «Глядите, — говорит, — господин начальник, какой у меня ранец».
— Поняла, небось, что ты любишь детей.
Своих детей у Отомацу не было.
Позади конторы находились жилые помещения: две комнатушки с маленькой кухонькой. На домашнем алтаре стояла фотография отца Отомацу в форме и фотография его жены в молодые годы.
Поставив на алтарь курительные палочки, Сэндзи некоторое время молча рассматривал фотографии.
— Снимка дочки у тебя нет?
— Да ведь ей и было-то всего два месяца, когда она умерла.
— Я забыл, как ее звали?
— Юкко. Она родилась десятого ноября, в тот день как раз выпал первый снег, ну мы и назвали ее Юкико — Снежное дитя. Помнишь, ты еще говорил — вот и невеста нашему Хидэо?
— Помню. Хидэо учился тогда в средней школе. Когда я сказал: «вот тебе невеста», он надулся и отказался взять ее на руки.
Сидя друг против друга за низеньким столиком, они подливали друг другу холодное сакэ. Радио выключили, и звук текущей тоненькой струйкой воды назойливо отдавался в ушах.
— Может, это дурно, но я ведь до сих пор считаю, сколько Юкко лет. Будь она жива, ей бы в этом году исполнилось семнадцать.
— Она ведь была поздним ребенком?
— Да, мне было сорок три, а жене тридцать восемь. Видать, судьба…
Отомацу редко жаловался.
Ночью Отомацу Сато проснулся, почувствовав, что у кассы кто-то стоит. Это было в тот миг, когда неизменно точные стенные часы пробили двенадцать.
— Господин начальник, господин начальник! — донесся до него чей-то нежный голосок, ему показалось, что кто-то пытается заглянуть внутрь сквозь щели между пластинами из органического стекла.
— Чудно, в такое время… Уж не захворал ли кто? — Стараясь не разбудить Сэндзи, который крепко спал, накрывшись с головой одеялом, Отомацу неслышными шагами подошел к окну и, приоткрыв штору, увидел девочку с красным шарфом на шее. Она стояла возле кассы, облокотившись на окошко.
Девочка была старше той малышки, которую он видел накануне вечером, но в узких глазах было что-то сходное.
— А, ты за куклой?
Девочка утвердительно кивнула. Накинув поверх пижамы куртку на вате, Отомацу вышел в зал ожидания. Снег неизвестно когда перестал идти, и со стороны подъездной площадки тянулась дорожка лунного света. Небо глухо постанывало.
— Ты, наверное, ее старшая сестра?
Он протянул ей куклу, и девочка приветливо улыбнулась:
— Она все плачет: «Где моя кукла?..»
— Молодец, что пришла! Только я что-то вас до сих пор не видел. Вы чьи? — спросил Отомацу, а про себя подумал: «Понятно, городские, вон какое личико беленькое да тонкое».
— Мы живем неподалеку от храма Тэндзин. Наша фамилия Сато.
— Сато, значит. Ну, здесь все Сато. Я и сам Сато. Говоришь, рядом с храмом? Там, где масляная лавка?
Девочка отрицательно замотала головой.
— Тогда, может, вы приехали к Иса? Или к Торао?
Девочка молча трясла головой, как будто не желая отвечать.
— Ты к дедушке приехала? На Новый год?
Девочка по-прежнему не отвечала, и, решив, что довольно с нее вопросов, Отомацу заговорил о другом:
— Ты бы лучше не ходила одна, это опасно. Медведи у нас, правда, не водятся, но можно увязнуть в снегу или упасть с насыпи. Так и до беды недалеко. Погоди-ка, я сейчас тебя провожу.
— Да что вы, не надо. Мне недалеко. Да и светло, луна яркая.
Девочка говорила складно, да и вообще казалось очень смышленой.