— Мама, давай скорее! Там же мой поезд! — слышу крики Алана из детской.
Мы вернулись в квартиру, которая год пустовала после ремонта. Выплат по ипотеке осталось не так много, теперь главное — к ней привыкнуть. Иду на шум и останавливаюсь в дверях, прислонившись к боковой стенке. Эля сидит на полу по-турецки и возится с коробкой, в которой упакованы игрушки Алана. Он сначала бегает вокруг нее, а потом встает за спиной, обнимает за шею и виснет как маленькая обезьянка. Жена поворачивает голову и ласково просит:
— Аланчик, поцелуй маму.
Сын смеется и выполняет просьбу. Эта идиллия заставляет меня улыбнуться и вздохнуть с облегчением, потому что мы, наконец, начали слышать друг друга. Еще не все получается хорошо, но по крайнеей мере мы стараемся сохранить нашу любовь. А что было в Будапеште, пусть навсегда останется в Будапеште.
— Таак, что у вас тут? — вхожу в комнату и сажусь рядом. — Помощь нужна?
— Конечно, папа, — сияет Эль. — Надо опять собирать этот поезд. А инструкции у нас теперь нет.
— Ну давай соберу, — тянусь к ней и тоже целую в щеку, которую она мне подставляет. — Кстати, завтра я свободен, можем погулять.
— Здорово! Давайте сходим в семейное кафе в “Горном Гиганте” (народное название района в частном секторе в Алматы. в сторону гор). Я в инстаграме видела — хорошее место и есть детская комната.
— Давайте, — соглашаюсь. — В воскресенье буду занят, поеду к дочери.
— Хорошо, — легкий кивок, поворот головы, короткий вздох. Вижу, что сдерживается. За год на чужбине отвыкла от моих воскресных отлучек к старшей. Ничего, привыкнет.
— Классное место, да? — окидывая взглядом большой зал, восклицает Эля. — Только у нас так. А то надоели эти маленькие европейские кафешки.
— Да, классное, — соглашаюсь с ней наполовину, потому что самому мне нравились “эти маленькие европейские кафешки”, в них был особый шарм и уют.
— Хорошо придумали — монитор над столами повесили и можно смотреть, что дети в игровой с няней делают, — продолжает восхищаться жена. Она бесспорно очень рада возвращению. Завтра, пока я буду с дочерью, поедет в гости к тете.
— Да, хорошее решение, — соглашаюсь с ней, продолжая изучать меню.
Через пять минут к нашему столику подходит официант и принимает наш заказ. Пока он уточняет список, Эля куда-то внимательно смотрит и даже вытягивает шею, чтобы разглядеть кого-то.
— Ой, там два больших шара несут: один голубой, другой розовый. А что у вас здесь?
— У нас гендер-пати в большом зале. У родителей двойня, — улыбаясь, сообщает официант.
— Ух ты! Двойня! — жена радуется, будто это все с ней происходит. Я вижу, как ей тяжело, но она продолжает верить. — Может, посмотрим?
— Не думаю, что это хорошая идея. Это чужие люди, — предостерегаю ее.
— Ну хоть одним глазком. Может, это хороший знак. Только приехали и попали на гендерную вечеринку.
— Ладно, сходи.
— Пойдем вместе, — просит она не только словами, но и взглядом.
— Эль, — морщусь.
— Ну пожалуйста, Таир, — соединяет ладони в мольбе и я понимаю, что она не отступит.
— Хорошо, — вздохнув, встаю из-за стола, беру ее за руку и иду в тот самый зал, где скоро счастливые мама и папа узнают пол своих детей.
Двери открыты, туда-сюда бегают дети и играют с голубыми, розовыми и белыми шариками. Окидываю взглядом присутствующих и замечаю в центре, большой растяжки стоит двоюродный брат Сабины — Шамиль и лучшая подруга бывшей жены — Айгерим. У нее большой живот, и она держит в руках голубой шар, а мужчина — розовый. Гости встают со своих мест, разговаривают, смеются, шутят. Нахожу взглядом дядю и тетю Сабины, но они, к счастью, меня не замечают. Неподалеку стоит еще одна ее подруга — Ксения, которую за спину обнимает какой-то высокий светловолосый мужчина.