Как только макияж был окончен, дверь в туалет резко распахнулась и вошел директор. Альбус расширил глаза от страха, но смог совладать с собой и незаметно спрятал косметику в карман. Дима и Трэви тоже на секунду опешили, не ожидая увидеть здесь эту неприятную женщину, но в порыве глубокого страха неожиданно для себя стали играть побитых детей. Думаю, профессиональные актеры раскритиковали бы их потуги, но директору этого хватило.
— Что здесь происходит. — спросил она?
— Убираемся, госпожа директор. — ответил Альбус. — Как вы и сказали нам.
Она подошла поближе к ребятам и стала пристально рассматривать. Она любовалась эти «разбитыми» лицами.
Было ли ей какое-то дело до этих ребят, которые остались в этом мире одни? Абсолютно никакого. В ее глазах они все были преступниками, а с ними разговор может быть только один — полная строгость. И тогда, может быть, они исправятся. В противном случае, их новым домом станет тюрьма. Так думала она и такой у нее был опыт.
Ее пальцы коснулись кожи Димы, аккурат над местом побоев. Парень почувствовал, как она специально начала давать в эту место своими длинными ногтями и вскрикнул. Вскрикнул по-настоящему. Трудно представить, насколько сильной была бы боль, будь у него действительно синяки.
Альбус напрягся, каждую секунду ожидая, как директор своими пальцами сотрет маскировку и тогда вся правда выльется наружу. Давно он уже никого «не воспитывал» силой. Это было в прошлом. Но директор ни в коем случае не должен узнать об этом. Иначе побоями займутся другие ребята, не знающие пощады.
К счастью для всех макияж оказался стойким.
— Прекрасная работа, Альбус. Пол очень чистый. — она улыбнулась. — Ты свободен. Сейчас же!
Альбус быстро покинул туалет, а она злобно посмотрела на оставшихся.
— Вы же свою работу выполняете плохо. Мои подопечные не должны справлять нужду в таких условиях. Если думаете, что сможете создать видимость уборки, то даже не надейтесь. Пока я не буду довольна чистотой этой комнаты, вы отсюда не выйдите.
Дождавшись их понимающих кивков, она вышла из комнаты и заперла ее.
— Кто дал этой женщине право работать с детьми? — выругался Дима.
Трэви пожал плечами. Взял тряпку с моющим средством и пошел мыть писсуары. Будь здесь его мама, она бы непременно наругала парня за то, что он моет такие места, да еще и с химией, без перчаток. Но выбора не было. Зачем тратить лишние деньги на какие-то средства защиты, если можно положить их себе в карман?
— Слушай. — окликнул Дима Трэви. — С твоим появлением в моей жизни произошло столько всего, а я даже ничего не знаю о твоей жизни. Вот возьми, напиши хоть одно интересное событие. Яркое, радостное. А я расскажу тебе свое. Все равно, нас отсюда до утра никто не выпустит.
Дима протянул ему клочок бумаги и карандаш. Трэви помыл руки, ибо уже успел замарать их в писсуаре и написал на бумажке свое имя, и призадумался. Что-то радостное. За всей чередой трагических событий, он не мог ничего вспомнить. Вспомнить того, что могло согреть душу. Он очень хотел наладить отношение с Димой, но не мог. Поэтому просто сунул бумагу и карандаш себе в карман, одновременно возвращаясь к уборке.
Дима огорчено вздохнул и последовал примеру Трэви.
Сложно сказать, как долго ребята убирали туалет, но за окном солнце уже сменилось луной, а за ними так никто и не приходил. Это выглядело несколько странным, поскольку за все время никто ни разу даже не постучался сюда. Туалет! Здесь должны быть всегда клиенты. Куда ходят юные мужики? Что ли в женский. Можно было бы предположить, что в двухэтажном здании имеется несколько мужских туалетов. Но это было маловероятно. Учитывая характер директора… По два гендерных туалета это большая роскошь и большая привилегия для преступников.
— Она забыла про нас. — сказал Дима.
Трэви пожал плечами, хотя думал так же. Дима присел на пол рядом с умывальниками. Его живот решил исполнить громкую серенаду: он не ел целый день. Пошарив карманах, парень констатировал, что там ничего нет. Решив «утопить» голод, он попил воды из-под крана. На вкус она была, мягко говоря, отвратительна, но чуть-чуть это помогло.
— Слушай, Трэви. — Дима решил попробовать еще раз завязать разговор. — Я знаю, что нам сейчас трудно пообщаться, но хотя бы дай мне намек. Что произошло в той комнате с доктором Петерсом? Я никогда не видел пожара, только в фильмах. Но это… Было нечто другое. Словно им кто-то управлял.