Во второй руке держал томик великого французского классика. Он читал его с некоторым раздражением, но не из-за содержания. Проблема была в переводе. Не зная оригинала, этих огрехов можно было и не заметить. Но Он то читал. Очень давно. Только строки были настолько гениальными, что врезались в память. Переводчик же их исказил.
Он решил переключиться на телевизор. Начал с новостей.
— Кто же он? Маньяк, сумасшедший или просто самый настоящий убийца? — выпалил телеведущий в прямом эфире.
Он улыбнулся. По сравнению с газетными вырезками, такие слова звучали деликатно, даже с небольшой ноткой почтения.
— Об этом, вместе с экспертами в студии, мы поговорим через пару минут, а пока хотели бы прерваться на важное заявление. Стало известно, что сегодня ночью покончила с собой Елизавета Стюарт — верховный судья. Но мы с вами знаем ее никак главного блюстителя закона, а как бедную несчастную женщину, которую поставили перед немыслимым выбором: убить одного ребенка, чтобы жил другой. Церковь всегда говорила, что самоубийство — это плохо. Это проявление слабости. Но что она скажет теперь? Смог ли кто-нибудь из нас с вами спокойно жить после такого? Знай, Лиза, твоя смерть не останется безнаказанной. Виновный будет найден и понесет самое суровое наказание! А до тех пор остается только скорбеть о кончине такого великого человека. Указом Президента Елизавета Стюарт удостоена наивысшей награды — Лавандового Ордена Жизни. А в субботу состоится похоронная процессия, присоединиться к которой сможет любой сознательный гражданин нашей страны.
На экране появилась черно-белая фотография судьи. Он удивился от такого развития событий и слегка расстроился. Она заслуживала смерть, но придуманное им наказание было более справедливым. Убийство — это очень просто, хотя и быстро. Он видел многое за свою жизнь, в том числе и пытки. Через некоторые даже сам прошел, насколько это было возможно. Конечно, сознательно, в целях эксперимента. И Он вынес, что, если хочешь заставить человека истинно страдать, не трогай тело. Телесная боль стерпится, а вот душевная. Люди готовы пойти на все, чтобы прекратить ее. И это пытка не только для хороших людей с высокой моралью. Даже для одиночек особые умельцы подбирали свою душевную пытку. Это Он и хотел сделать с судьей, но не учел, что все закончиться именно так. Опыт говорил: такие люди ни за что не расстанутся с жизнью добровольно. Практика же показала другое.
Он сделал глоток кофе и стал внимательно слушать дебаты. Оказывается, не надо ни комедийных фильмов, ни стендапов, чтобы поднять себе настроение. Дебаты на центральном канале — лучшее лекарство от преждевременного старения (если верить в гипотезу, что смех продлевает жизнь). Пускай люди, стоящие по другую сторону экрана, никого не убили, не покалечили, но они врали. Продвигали идеологию государства, построенную на крови оппонентов. Их участие в этом пускай и косвенное, но достаточное для вынесения приговора. Заодно Он решил проверить, действительно ли программа показывается в прямом эфире.
В зале было четверо ведущих-экспертов. Как раз, чтобы разбить их на пары. Было сложно сконцентрироваться из-за постоянно меняющейся камеры, но наконец удалось подловить момент, когда в объектив попали все четверо. Он представил, как разделённые на пары, они подходят к своему оппоненту, достают язык и начинают тянуть его, пытаясь вырвать из глотки.
— Надо же! — воскликнул Он, увидев, как фантазии стали оживать.
Это был действительно прямой эфир, который моментально прервался на рекламу. Он обиделся, поскольку не смог досмотреть до кульминации, хотя и знал, чем все это должно кончиться. Конечно, им не дадут совершить задуманное, но и жить спокойно они не смогут. Все оставшееся время их будет тянуть друг к другу, чтобы свершить предначертанное. И самое приятное: люди не впадают в беспамятство в такие моменты. Они осознают то, что происходит, но не могут противиться.
В дверь постучали.
— Добрый день, генерал Нордмен. — сказал Он, открывая дверь. — Мистер Дредман предупредил меня о вашем прибытии. Проходите, присаживайтесь.
Усадив своего гостя, Он продолжил:
— Признаюсь, не ожидал увидеть у меня в гостях представителя власти.
— Я не представитель власти, уже как три года.
— Ах, то резонансное дело о крупной взятке. Помню, но не понимаю, как вас не посадили? Речь шла о десятках миллионов. Людей сажают и за тысячи.
— Я не брал тех денег, меня подставили.
— Было бы странно, если бы вы сознались в преступлении, генерал.