Особенностью Прибалтики была близость государственной границы и стран - членов Северо-Атлантического альянса (НАТО). Конечно, рядом нейтральные Швеция и Финляндия, но чужие самолеты-разведчики, размещенные на военных базах на территории европейских стран, нет-нет да и появлялись в приграничном небе, держа в постоянном напряжении советские истребительно-авиационные части. Бывали случаи, когда непрошенные «гости» якобы не нарочно пересекали и линию государственной границы, углубляясь на советскую территорию на десяток-другой километров, собирая разведывательные сведения, открыто провоцируя советских летчиков. Тогда приходилось их в буквальном смысле выпроваживать, не вступая в боевое соприкосновение.
Потенциальный противник был совсем рядом – на расстоянии нескольких сотни-другой километров, которые крылатые машины покрывали буквально за считанные минуты. Чтобы постоянно быть в готовности встретить «зарубежных гостей» достойно, советские летчики много летали, отрабатывая боевые навыки. В воздухе стоял едва ли не постоянный гул реактивных двигателей. Рев моторов взлетающих и садящихся крылатых боевых машин был привычным звуковым фоном для живущего своей жизнью военного гарнизона.
Валентин Бондаренко втянулся в армейскую жизнь. По заданию командования, летал и днем, и ночью, выполняя сложнейшие операции в воздухе. К сорокалетию Вооруженных Сил СССР в начале 1958 года его награждают медалью «40 лет Вооруженных Сил СССР». 29 августа 1959 года молодой пилот становится военным летчиком 3-го класса. К этому времени он уже освоил различные модификации самолётов Як-18, Як-11.УТИ МиГ-15, МиГ-15бис, МиГ-17. Общий налет лейтенанта Валентина Бондаренко к декабрю 1959 года составлял 288 часов, из них 170 часов налетал на реактивных самолетах.
2 декабря 1959 года Валентин с друзьями «обмывал» новые звездочки на погонах – ему было присвоен звание старший лейтенант.
Новое воинское звание предполагало и карьерный рост. С 26 декабря 1959 года Валентин Бондаренко переводится старшим летчиком в 43-й Истребительно-авиационный полк 263-й Истребительно-авиационной дивизии Прибалтийского Военного округа в городе Тукумс (Латвия).
Обустраиваться долго на новом месте службы старшему лейтенанту Бондаренко не дали. С первых дней пребывания в новой части начались учебные полеты. Сначала были полеты только парами – ведущий и ведомый. Чуть позже начались полеты в составе авиационных звеньев.
Космонавтика казалась в те годы Валентину чем-то совсем далеким. Конечно, полетел первый спутник, затем отправилась в космос Лайка, советские межпланетные станции начали исследовать Луну… Но полеты на космические орбиты человека… Нет, наверное, это будет еще очень и очень нескоро.
Но Валентин хотел и продолжал учиться летать. Это его стремление хорошо видели командиры молодого летчика. Именно поэтому, когда в полк, в котором служил старший лейтенант Бондаренко, приехала комиссия для отбора кандидатов в отряд космонавтов, первым на собеседование вызвали именно Валентина.
«Валентин Бондаренко летал много и хорошо, - напишет через много лет в своей книге «О тех, кто не вышел на орбиты» историк космонавтики Вадим Молчанов. - То, что он был хорошим летчиком, не вызывает сомнений - плохих в космонавты не брали. А ему в 1959 году прибывшие в часть военные медики туманно предложили работу на новой технике. Валентин согласился».
Глава 3. Как отбирают в космонавты
Еще в конце 1957 года, оценивая перспективы развития в СССР ракетно-космической отрасли в целом, Главный конструктор Сергей Павлович Королев пришел к убеждению, что ракета Р-7, которая использовалась для запусков первых советских искусственных спутников Земли, при установке на нее дополнительной третьей ступени, вполне может стать надежной основой для первых полетов в космос человека.
Первый секретарь Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза и Председатель Совета Министров СССР Никита Сергеевич Хрущев был в восторге от успешных полетов первых спутников. Королев не без оснований считал, что идею послать в космос человека Хрущев тоже поддержит. Но с другой стороны в руководстве страны существовало так называемое «военное лобби», выражавшее интересы советского военно-промышленного комплекса. Представители этой группировки склонялись к мнению, что космос нужно использовать, прежде всего, в военных целях. Например, для размещения на орбите ядерного оружия или спутников-фоторазведчиков. Полет человека в космос был очень далек от этих, по их мнению, актуальных для начала 60-х годов военных задач.
Многие историки космонавтики считают, что Королев «для пользы дела» решил пойти на небольшую хитрость. Поскольку тогдашнее руководство страны по большей части старалось учитывать мнение Министерства обороны СССР при принятии решений о новых научно-технических разработках, Главный конструктор решил сделать в вопросе о необходимости создания пилотируемого космического корабля своими союзниками именно тех, кто потенциально мог бы воспрепятствовать его планам отправить человека в космос, то есть самих военных. Нужен советским военным спутник-фоторазведчик? Значит, сделаем спутник-фоторазведчик! Но такой, который - при определенной его не слишком значительной переделке - сможет стать и первым космическим кораблем для полета человека в космос.
15 февраля 1958 года Королев попросил сотрудников ОКБ-1, - в том числе и Михаила Тихонравова, который еще с конца 40-х годов был горячим сторонников штурма ближнего космоса пилотируемыми ракетными системами, - коротко обосновать техническую возможность пилотируемых полетов. Тихонравов вместе со своими сотрудниками справился с поручением руководства быстро и качественно. На служебной записке начальника отдела проектирования космических кораблей ОКБ-1 Михаила Клавдиевича Тихонравова Сергей Павлович Королев делает короткую приписку: «Имеющиеся в настоящее время технические средства позволяют осуществить полет человека в ближайшем времени».
Летом 1958 года служебную записку о возможности полета человека в космос Королев направляет непосредственно в административный отдел ЦК КПСС. Как правило, документы из административного отдела напрямую попадали на рабочий стол Первого секретаря ЦК КПСС Никиты Сергеевича Хрущева. Так случилось и в этот раз. Учитывая выдающуюся роль Королева в ракетно-космической технике, работниками административного отдела было решено сразу же представить служебную записку Никите Сергеевичу Хрущеву с соответствующей рекомендацией о ее политической полезности. Как и ожидал Королев, Хрущев записку прочитал более чем внимательно и мгновенно оценил и политические, и пропагандистские выгоды первого полета в космос советского человека.
Именно в это время США начали активные работы по созданию спутников военной разведки. Разумеется, СССР должен дать адекватный ответ на «американский вызов». Таким адекватным ответом может быть только создание собственных разведывательных спутников. Готовилось специальное постановление Советского правительства о начале финансирования работ по созданию таких спутников-разведчиков. И тут Королев, которому и планировалось поручить работу по созданию военных спутников, делает замечательный политический ход: он просит председателя государственного комитета по оборонной технике Константина Николаевича Руднева и вице-президента академии наук СССР Мстислава Всеволодовича Келдыша включить дополнительно всего несколько слов в проект этого документа. После фраз о создании советского спутника-разведчика следует добавить: «...и полета пилотируемых космических кораблей-спутников». Предложение Королева принимается. Чуть позже принимается и постановление правительства. Всего одной фразой Королев фактически делает советское «военное лобби» своими союзниками в подготовке первых пилотируемых полетов: «Хотите спутник-фоторазведчик? Он будет! А пилотируемый корабль – это один из этапов создания такого спутника!». Более того, даже рабочая индексация предстоящих разработок четко указывает приоритеты: индекс 1К получают экспериментальные аппараты, 2К - разработки спутника-фоторазведчика и 3К - проект пилотируемого космического корабля.