— Где тогда этот паршивый зонтик? — спрашивал он. — Почему при мне тогда не нашли зонтик? Я что, дурак, что ли — украсть зонтик, спрятать его, а потом вернуться в машину и заснуть. А перчатки одел, потому что руки мерзли. Он все врет. Я спал в машине, а не убегал с ворованными вещами.
— Надел.
— Что?
— Правильно говорить надел. Одевают кого-то, например, ребенка, куклу.
— Татьяна Викторовна, вы мне не верите?
Таня вздохнула. В словах Димы прослеживалась логика. Но он уже лгал ей раньше, спокойно глядя в глаза. Сейчас же он не был так спокоен, злился, что ему не верят, не верят, когда он говорит правду. Он чуть не плакал от бессилия доказать свою правоту.
— Я не вру!
— Он тебя побил? — спросила Таня.
— Нет.
— А почему ухо красное?
— Он схватил меня за ухо и вытащил из машины. Сначала стукнул по спине, я проснулся, и он схватил меня за ухо. А когда увидел перчатки, стянул их и отхлестал ими по лицу. Было не больно, — добавил он, как будто если не больно, то не так обидно. — Пусть меня отпустят, я, правда, ничего не украл.
Было отчаянно жаль его, этого хорохорившегося воробышка. И хотелось верить ему.
— Татьяна Викторовна, я тогда взял себе те десять рублей.
Он решил признаться в прежнем преступлении, чтобы ему поверили сейчас.
— Я знаю.
— Я не все потратил, я вам верну, что осталось. Честно.
— Отдай маме. Кстати, где она может быть? Как только она придет, тебя тут же отпустят.
Дима ответил очень тихо:
— Дома. Вы подольше звоните, если она спит, может не услышать. Они вчера с отчимом пили.
Может как раз в этом и кроется причина его побега? У Тани зародились сомнения, что она вообще дозвонится. Таня обратилась к инспектору:
— Если мать сегодня не придет, сколько вы его будете здесь держать?
— Пока за ним не придет кто-нибудь из родителей.
— А я могу его забрать, как классный руководитель?
— И куда он пойдет? Снова на улицу?
— Ну что вы.
— В школу? К вам домой?
— Да, я оставлю свой адрес.
Но инспектор продолжала:
— Мальчик сможет уйти только с родителями, после оформления бумаг. Не волнуйтесь, у нас уютная комната, туда же приводят и потерявшихся детей, даже совсем маленьких. Сейчас вы сами все увидите. Сегодня Дима у нас первый посетитель.
Инспектор вышла из-за стола и открыла дверь, ведущую в смежную комнату:
— Проходи, Дима, располагайся.
Таня вместе с Димой зашла в комнату, напоминавшую одновременно спальню и группу детского сада.
— Дима, я приведу твою маму, — пообещала Таня мальчику.
Таня долго звонила в квартиру. Она отчаялась, но ей ничего не оставалось делать, как продолжать трезвонить. Наконец из-за двери донеслись звуки шагов, затем скрежет открываемого замка, дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы она смогла увидеть половину помятого лица хозяйки. Таня вдруг поняла, что не помнит, как зовут мать Димы.
— Здравствуйте. Я из школы, классный руководитель Дмитрия.
Дверь распахнулась. Женщина, стоявшая на пороге, мало походила на мадам, приходившую в школу рассказать о покупке щенка для сына. Вторая половина лица ее была так же помята, волосы всклокочены, часть пуговиц на халате расстегнуты или оторвались.
— Что вам надо?
— Можно мне войти?
— Заходите, — хрипло сказала хозяйка.
Таня вошла, ей в ноги с лаем кинулась собака.
— Фу, свои, — прикрикнула хозяйка.
За несколько месяцев собака, видимо, не только подросла, но и поумнела, потому что сразу замолчала. Как же все-таки зовут хозяйку? Фамилия не как у сына, другая — Черных. Так и не вспомнив имя, Таня начала:
— Вы знаете, где ночевал ваш сын?
— Владик? Он уже взрослый, я его не караулю.
— Я же сказала, что из школы. Учитель Димы! — вскричала Таня.
— Он что-то натворил в школе?
— В школу он сегодня не попал. Почему он не ночевал дома?
— Как не ночевал? — не поняла мать.
— Вот так, — может Димка убегает из дома не в первый раз, просто до этого его не ловили. И опять она почувствовала укол совести, что снова проглядела изменения в мальчике.
Неожиданно женщина набросилась на нее с обвинениями:
— Что вы прикопались к нам. Я не дам школе сделать из Димки воришку и беспризорника. Не трогайте моего сына, иначе я переведу его в другую школу…