«Надо же, помнит» — удивилась Таня и ответила:
— Поставили на вид.
— За что? Что за дураки у вас там работают?
— Никакие не дураки, — обиделась за коллег Таня. — За безответственность, отдала деньги ученику, и не проверила, передал он их родителям. А если бы мать не зашла в школу, и обман бы не открылся? Если бы он написал контрольную хорошо, даже на три, что для него не мало, она бы подумала, что я отрабатываю эту злосчастную десятку.
Таня сама не ожидала от себя, что будет так подробно рассказывать Максиму о своих делах. За его вопросами скрывалось искреннее участие, и звучал гнев на тех, кто посмел обидеть его недотрогу.
— А мамаша присутствовала?
— Конечно. Но ее так запугали, что она взяткодательница и совсем забросила ребенка, и что может лишиться родительских прав. Она только оправдывалась и обещала исправиться. Плохо, что, испугавшись комиссии по делам несовершеннолетних, она изменила свои слова, и сказала, что Дима отдал ей деньги, но она забыла об этом, и только сейчас вспомнила. Получается, что ему все сойдет с рук. Это может спровоцировать его на новый обман. Вдруг и во второй раз повезет? Мне с ним и до этого было трудно, а что будет дальше, я не представляю. Он почувствует безнаказанность. Мне поставили на вид, чуть не объявили выговор, мать теперь боится лишиться родительских прав, а он оказался чист. К нему нужно найти подход, как-то заставить понять, что он натворил, а не то он совсем отобьется от рук.
— Самое лучшее средство — это порка.
— Ну, это мы уже слышали. Плохо, конечно, что он пришел из другой школы, я не знаю его первую учительницу. В начальных классах он учился в первой школе, они жили где-то в центре.
— Это моя школа, я проучился там с первого по десятый класс. Он у тебя учится первый год?
— Весь класс у меня первый год. Они учились по программе один-три, и после третьего класса пошли в пятый. Димка в классе новенький, ни с кем не дружит, и еще, видимо, сказывается влияние старшего брата, который осужден условно.
— На этом педсовет закончился?
— Нет, но, я думаю, тебе не интересны сугубо педагогические вопросы.
— Отчего же. Я бы на вашем месте сделал из этого следующий вывод, — Максим поднял вверх указательный палец.
— Какой?
— Детей надо лупить.
— Ты опять за свое.
— Я вполне серьезно. Вспомни, каких учителей в детстве ты считала лучшими? Тех, кто строго спрашивал, если наказывал, то за дело. «Строгий, но справедливый», так мы характеризовали любимого учителя. А сплошное благодушие — это, прежде всего, равнодушие. Если родитель или воспитатель наказывает, значит, он неравнодушен к ребенку, хочет его научить жизни. И ты правильно сказала, что пацан отобьется от рук. Он захочет проверить, насколько вам всем на него наплевать, и где та граница, за которую переходить нельзя.
— Но наказание — это же не значит порка.
— А эффективных методов воспитания вообще нет. Знаешь, что сказал Фазиль Искандер? «Парадокс воспитания заключается в том, что хорошо поддаются воспитанию как раз те, кто в воспитании не нуждается».
— Какая эрудиция! — притворно восхитилась Таня.
— Вся эрудиция почерпнута из настенного календаря. Это моя настольная книга.
— И черпаешь ты из нее большой ложкой.
После этого разговора, Максим иногда спрашивал о Диме. А Дима, как и предсказывала Таня, стал все больше наглеть, начал пропускать ее уроки и уже прямо дерзил ей. Шла последняя неделя четверти, повсюду царило предпраздничное настроение, на уроках Таня сбавила темп и строго не спрашивала. И потому особенно обидно было, когда на ее уроке Ильин, не скрываясь, стал слушать плеер, надев на голову наушники. Таня изъяла плеер у мальчика, а после уроков хотела серьезно поговорить с ним, прежде чем отдать магнитофон.
После пятого урока в класс пришли дежурные мыть пол. Ильин не появился. Дежурившая девочка старательно мыла доску, а ее напарник медленно ставил стулья на столы. Поставив один стул, он долго стоял, тупо глядя на него, потом шел к другой парте, еле волоча ноги. Выполнив эту работу, мальчик взял ведро и пошел в туалет за водой. Таня спросила ученицу, не остался ли Дима на дополнительные занятия по русскому языку. Девочка ответила отрицательно и продолжила:
— Татьяна Викторовна, Димка сказал, что не придет к вам. Что он вас не боится, и вы ему ничего сделать не можете. Что вы не имеете права отбирать его вещи, что плеер дорогой и вы сами прибежите к ним домой с плеером, — глаза у девочки округлились от ужаса, что она повторяет эти кощунственные слова.