— Нет, он из нашего класса.
Ребятишки хорошо конспирировались. В школе нетрудно было заметить, кто из детей уже активно увлечен противоположным полом и вовсю пытается флиртовать и ухаживать, а кто еще ждет своего времени, не высовываясь из раковины. Ира казалась спокойной беспроблемной девочкой. Да и парень не проявляет себя. Таня даже не могла предположить кто он.
— А он знает? — спросила Таня.
Ира молча кивнула в ответ.
— Это он хочет, чтобы ты сделала аборт?
— Нет, я сама решила.
— А он сложил ручки и ждет, когда ты все устроишь?
— Мы сюда вместе пришли. Это он узнал ваш адрес. Он остался на улице.
— Он ждет все это время? Он же замерзнет!
— Зайдет в подъезд, погреется.
— Но если твой парень в курсе, тогда, может быть, стоит рассказать и маме, вместе все решить.
Ира разревелась еще сильней.
— Татьяна Викторовна, вы же обещали.
— Я не собираюсь никому рассказывать, я думаю, ты должна это сделать сама. Ведь мама — самый близкий человек, она должна тебя понять. Это, конечно, трудно, но, в конечном счете, она должна понять и помочь.
— Нет, нет. Ей нельзя говорить. Только не это. Если вы расскажете маме, я убью себя.
— Но не выгонят же тебя из дому.
— Даже если не выгонят, я этого не переживу.
— Ира, а ты уверена, что не ошиблась? Может у тебя просто задержка.
Ира чуть снова не расплакалась. Таня обняла ее за плечи. Девочка, сдерживая слезы, выдавила:
— Нет, это беременность. Я чувствую.
— Даже взрослые женщины иногда ошибаются.
— У меня болит грудь. А сегодня утром вырвало. Я хочу избавиться от него!
— А сколько дней задержка?
— Почти две недели, уже тринадцать дней. Я не могу сейчас рожать. Я хочу закончить школу и поступить в институт.
— Но, очевидно, ты захочешь иметь детей в будущем, а вдруг это уже будет невозможно? Ты просто не знаешь, как это опасно для здоровья.
— Не знаю и не хочу знать! Мне все равно, что будет потом! Я хочу избавиться от него, или перережу себе вены, — это уже было похоже на шантаж.
— Успокойся, Ирочка. Давай рассуждать разумно, — Таня погладила Иру по спине.
Она не представляла, что делать, чем помочь ребенку. А что бы сделала она, окажись в таком положении? Правда, ей легче, она — взрослый человек. Хотя и для нее оказаться в таком положении — не радость. Ей повезло, что после эпизода в гараже не было последствий, это был удачный день. А этот гад потом даже ни чем не поинтересовался. Зато не преминул при всех показать свою щедрость, разбрасывая с елки подарки. Но бог с ним, не о нем речь. Если бы ей довелось решать подобную задачу, она бы, конечно, обратилась к медикам. Таня слышала о некоторых домашних средствах, но вряд ли стала бы сама калечить свой организм, а тем более предлагать их ребенку. Единственный выход — идти к врачам.
— А если все рассказать маме? Ты все-таки подумай, — Таня попробовала еще раз убедить девочку, — по-моему, это единственный выход.
— Не надо меня уговаривать, — Ира даже не желала слышать об этом. — Татьяна Викторовна, если вы откажетесь, я пойду к одной женщине, мне дали адрес, она живет на Мочище. Берет пятьдесят рублей за аборт. Потом час полежишь у нее — и домой. Деньги мы найдем, половина у нас уже есть.
Это уже был не шантаж, Ира говорила тихо, но уверенно. Она серьезно продумала этот вариант, узнала адрес, цены, собирает деньги. Таня содрогнулась, вспоминая свое последнее посещение Мочища. Несмотря на кажущееся спокойствие, район был пропитан запахом опасности. Подпольный аборт? Этого допустить нельзя.
— Только не это! Подумай сама, если после этой бабки ты попадешь в больницу, тогда мама точно все узнает, к чему тогда все.
— Почему я должна попасть в больницу?
— Даже в больнице бывают осложнения, а что можно сказать о подпольном аборте, в условиях, где даже нет горячей воды.
— Тогда вы мне помогите.
— Но тебе, наверное, не сделают аборт в больнице без согласия матери.
— Почему? Мне же не тринадцать лет. В марте мне будет шестнадцать.
Таня засомневалась:
— Я точно не знаю, возможно, я ошибаюсь. Как бы это уточнить?
Ира бросилась ее обнимать:
— Татьяночка Викторовна, миленькая, узнайте, пожалуйста. И чтобы сделали за один день. А то, как я объясню маме, куда пропала на три дня?
Девочка собралась сбросить груз всей ответственности на учительницу. Но ей только пятнадцать лет, и Татьяна ей кажется взрослой зрелой женщиной. Она сама в семнадцать лет считала, что тридцать лет — глубокая старость.