Конечно, в большинстве случаев любые подобные рассуждения и предположения поневоле воспринимаются как туманные и весьма проблематичные. Не стоит, вероятно, здесь вновь вспоминать про уже известные читателю потемки… Без этого всё ясно. Но, обдумывая наши с Мишей тогдашние разговоры сейчас, я связываю его экскурс в психологию преступления с другим высказыванием допрашиваемой, о котором Костя сообщил приятелю с некоторым недоумением: вот как, дескать, эта бабка смотрит на свои делишки – любопытный взгляд, ничего не скажешь. Откровение Анны Леонидовны было вызвано Костиным вопросом, в котором как-то затрагивалась моральная сторона ее поступков. Что-то вроде: И не жалко было вам Мизулина и кладовщицу? Вы же заранее знали, что их придется убрать. На что наша героиня отвечала, что ей никого не жалко. Ни себя, ни тех, кого ей пришлось лишить жизни. И добавила к сказанному еще несколько фраз – видимо, почувствовала, что ее ответ поймут как-нибудь не так, перетолкуют по-своему. Я попытаюсь – как смогу и как запомнилось – передать хотя бы смысл ее объяснения: Так-то они оба безобидные были – за что их убивать? Но у меня ведь всё рассчитано было, все по плану. Не могла я допустить, чтобы они заговорили. И это вам, молодым, кажется, что смерть – страшное зло. А, на самом-то деле, что в ней такого уж страшного? Чем она страшнее нашей жизни? Я вот до старости небо коптила – и что? Могла бы и много лет назад помереть – какая разница? Зачем мне эти годы нужны были? Дольше промаялась бы? Вот Сашка этот – зачем ему было жить? Ведь ясно было, что с ним через пару лет будет – ну, протянул бы еще сколько-то… зачем? А так он хоть месяц человеком пробыл – ожил, размечтался, планы какие-то строил, как и что он сделает… Вовремя я его… он и понять ничего не успел, так со своими планами и умер… человеком умер. Я ведь потому так и решила сразу – видела, что не сможет он удержаться, возьмут его через две недели после того, как ему какие-то деньги в руки попадут. Лучше бы ему было, если бы он здесь вместе со мной очутился? Нет… вовремя он умер. Да и Нина тоже… Вы же понимаете, не могла я ее так оставить – это ведь она мне про платину разболтала и даже показала мне ее. Скажи она вам об этом, и всё… Достаточно было обратить на меня внимание, и никак бы я не отвертелась. Не будь этого, жила бы она себе, так бы проболтала, прохихикала, прошушукалась с подружками, дотянула бы до пенсии… А зачем? В смерти, конечно, ничего хорошего нет, но и такая бессмысленная жизнь ничем ее не лучше. О чем тут жалеть?
На этом допрос закончился – старуха устала, и Костя ее отпустил. Однако речи ее запомнил и пересказал своему соратнику, а тот в свою очередь мне. Теперь и вам, читатель, стало известно их содержание – в моем пересказе, разумеется. Так вот: необычный для нас взгляд Анны Леонидовны на вопросы жизни и смерти и ее явно выраженное нежелание бессмысленно коптить небо (и даже сквозящее в ее высказываниях презрение к тем, кто ведет подобное, недостойное человека существование) смыкаются, как мне кажется, с Мишиными фантазиями относительно мотивов, подвигших эту ничем с виду неприметную пожилую женщину на опасную авантюру. Не исключаю, что она восприняла ситуацию, как вызов судьбы, как проверку ее ума, ловкости, бесстрашия и умения обращать обстоятельства в свою пользу. Судьба, так сказать, разложила перед ней карты и предложила сыграть. На кону была ее не вызывавшая ни малейшей радости жизнь, а потенциальным выигрышем – возможность ее резко изменить. Наша героиня не отказалась от предложенной ей игры и даже чуть было не выиграла. Во всяком случае, вероятность того, что она обведет сыщиков вокруг пальца и добьется своей цели, была очень высока (не могла же она предусмотреть, что следователь призовет на помощь быстрого разумом Мишу). Правда, остается не очень ясным, что бы она в итоге выиграла, если бы игроцкая фортуна оказалась на ее стороне. Может быть, и ничего, стоящего стольких усилий и переживаний.
Не буду дальше стараться изображать прямую речь этой своеобразной героини нашего романа, так как боюсь, что троекратный пересказ ее слов разными лицами вносит в сказанное слишком много отсебятины. Постараюсь только своими словами кратко передать сказанное Анной Леонидовной во время трех или четырех ее встреч со следователем.