Как-то раз я предложил своим старшеклассникам технического отделения сделать Библию темой следующих занятий. Мое предложение было отклонено общим: «Ну, сколько же можно!!!» Они аргументировали тем, что Библия была у них предметом скучнейших занятий в младших классах; да к тому же это не дает ничего для практической жизни. Я попросил у них время на размышление, и в тот же вечер обратился по этому поводу к Богу: мне не хотелось просто так отмахнуться от этой темы.
В поисках решения я бесцельно листал Библию и наконец остановился на Втором послании к Тимофею, главе четвертой. Там сказано: «Проповедуй людям слово Божие, во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяческим долготерпением и назиданием. Ибо будет время, когда здравого учения принимать не будут, но по своим прихотям будут избирать себе учителей, которые льстили бы слуху».
Это был ответ! На следующий день я стоял с Библией в руках перед тридцатью безучастно смотрящих на меня учеников и рассказывал им, как Бог дал знать о своем мнении. Никто не смеялся. Ребята сидели передо мной молча, задетые за живое, полные ожидания. И последовало семь интенсивных занятий. Редко приходилось мне встречать такой живой интерес к Библии. Я угадывал, что тут опять Божественная десница в действии, и мне было вновь дано понять, насколько смешны были мои опасения.
Позже некоторые ученики признались мне, что после этого они стали почитывать Библию, другой пришел через это к молитве, а еще один снова обрел утерянную было дорогу в Церковь. Я сам был задет за живое такой откровенностью и могу лишь пожелать всем преподавателям религии пережить в своей педагогической деятельности подобный звездный час, ведь как раз им не позавидуешь. У преподавателей религии положение в профессиональных училищах очень трудное. И меня отнюдь не удивляет, что они составляют существенный процент моих пациентов.
Из-за общего недостатка учителей и удачного сочетания моих предметов (в Германии преподавателю необходим аттестат по минимум двум предметам, возможны разные сочетания - перев.) я стал преподавать религию в профилированных классах, этику в экономических классах, а в классах, специализированных по домоводству – психологию и педагогику. К этому прибавлялись еще блок-семинары (например, за две недели проходят то, что у других за семестр - перев.) для санитаров и медсестер, множество курсов в Народном университете как и шестьдесят докладов в год! Иногда я и сам спрашивал себя, как мне удавалось еще принимать пациентов и писать книги.
Но настало время, когда мне пришлось отказаться от школьной деятельности. Из все более отдаленных мест и стран ко мне приезжало все больше пациентов. Между тем, некоторые медицинские страховки стали брать на себя оплату за лечение; таким образом, настал наконец момент, когда я смог сосредоточиться исключительно на лечебной практике и чтению докладов по передаче своего опыта. Начинался новый отрезок в моей жизни. Он продлился всего два года.
ФАТА МОРГАНА
Все больше людей обращалось в мою практику. Я поражался огромному расстоянию, которое многие из них преодолевали иногда ради беседы или курса лечения, основанного на христианской терапии. Тут были молодые люди из Нидерландов; один из них, знавший меня лично, в остром приступе тяги к самоубийству, прилетел ночью из Танзании в Мюнхен, взял напрокат машину и на всей скорости понесся в Трир. Пожилая дама прилетела из Майорки. Но все рекорды побила одна швейцарка, которая позвонила однажды вечером из Токио с тем чтобы договориться о курсе лечения, который она хотела пройти у меня за время своего отпуска в Германии. Она знала меня по моим книгам.
За плечами у многих из этих больных были уже разные пребывания в клиниках, лечебницах и психиатрические лечения, не принесшие им облегчения; им не хватало регулярных бесед, содержанием которых была бы их пошатнувшаяся вера и искаженный образ Бога. Им недоставало духовного аспекта терапии; в результате они чувствовали себя покинутыми, не понятыми, иногда даже отвергнутыми в своем религиозном мироощущении.
Днем и ночью мне не давали покоя: потом последовали опять анонимные звонки с циничными замечаниями; случилось даже что вдруг, среди ночи, меня подняла с постели полиция, так как какой-то человек хотел броситься в воду… Бывшие ученики в душевном смятении просят о помощи. Наряду с этим на меня сыпалось все больше запросов о проведении семинаров и лекций.
И вдруг я почувствовал себя страшно одиноким и непреодолимо перегруженным. Мне стало ясно, что в одиночку мне всего этого не осилить. Бедственное духовное состояние всех этих людей питало неустанно мое желание ввести в параметры лечения некое сакральное измерение. Я все настойчивее слышал призыв последовать своему пасторскому призванию.
Как часто в такие моменты я молил Бога о руководстве! Но, так как долго ждать я не умею, я решил взять Его приступом. Я снова вытащил из колоды библейских выдержек, так помогающих мне, первую карту и прочитал с замиранием сердца: «Вразумлю тебя и укажу тебе путь, каким тебе идти; с советом направлю око Мое на тебя» (Пс.31:8).
Во время вечерней медитации, в которой я являю Богу беды моих пациентов, у меня в голове мелькнула мысль попросить аудиенции у епископа и высказать ему свои пожелания.
И вот, спустя восемь дней, я сижу напротив трирского епископа. Из разговора становится ясно, что исполнение моих намерений не может ограничиться епархиальным уровнем и этим превышает компетенции епископа. Им требуются прежде всего обычные священники. Но призвания быть священником я не ощущал. И, так как я быстро не сдаюсь, я стал хлопотать о других приемах у других епископов. Однако каждый раз я получал один и тот же ответ: необходимо занять вакантные места священников.
На шестой попытке я спасовал. Я не переставал спрашивать себя, какой же путь уготовил мне Господь, и чувствовал себя все более удрученно. Неужели мой зародившийся еще в детстве импульс – стать пастырем – это всего лишь иллюзия? Этому я не мог поверить.
ПОПЫТКА БЕГСТВА
Теперь 23 часа. Я нахожусь в студенческой пивной «Симплициссимус» и завожу разговор с одним молодым мавританином, растерянно сидящим над кружкой пива. На свободном немецком языке Мухаммед рассказывает мне историю своей жизни. Поиски лучшего заработка забросили его в Германию, он хотел бы обосноваться в Трире, найти здесь себе жилье и работу. Но как только люди видят цвет его кожи, оказывается, что рабочее место уже отдано и комната уже снята. Так что в настоящий момент он просто не знает, как ему быть дальше.
Я обещаю ему помочь и прошу позвонить мне через три дня: до тех пор я наверняка найду и то, и другое. И в самом деле: я нашел ему место шофера на грузовике и комнату в центре города. И этим начался новый эпизод моей жизни – столь же приключенческий, сколь и дорогостоящий.
На протяжении последующего года я познакомился в Тунисе с его родней, в том числе с сестрой, которая вот уже десять лет как жила в Германии, вследствие чего между мною и его многочисленными родственниками завязались дружеские отношения; все это породило у меня желание бросить свою хлопотливую работу и начать в Тунисе новое существование.
К Африке я всегда испытывал слабость, о чем говорят мои многочисленные поездки в африканские страны. И так как возможностей для осуществления моей мечты – стать пастырем на поприще целения – я не видел, я начал постепенно расставаться с этой мечтой.