Вдруг без стука открывается дверь, и в комнату входит мой полковник:
— Извините, господин Мотмиллер, что-то стало скучно, и я решил зайти к вам. И до черта надоели соотечественники в военной форме. — Полковник осмотрел комнату: — Прижимистый вы народ, дельцы, экономите даже на жилье.
— Марку экономит пфенниг…
— А реноме фирмы?
— А оно не что иное, как марки, лежащие на счету в Рейхсбанке.
— Это тоже верно… — засмеялся полковник. — Между прочим, я узнал, что в вашем отеле есть чешское пиво.
— С удовольствием, но не могу. Сейчас мне должны как раз звонить из Ганновера. Дело прежде всего. Если хотите попозже, часа через полтора.
— Почему? — Полковник смотрел на меня пристально и чуть усмехаясь. — А мы соединим приятное с полезным. Я закажу сейчас в номер парочку бутылок.
— Да, но… У нас, дельцов, есть свои секреты.
— Как вам не стыдно, Мотмиллер! Полковник гестапо дал вам полную гарантию тайны сделки, а вы бормочете о секретах… — Он позвонил в ресторан и приказал принести пиво.
Я все понимал — он решил меня проверить и теперь уже ни за что не откажется от возможности послушать, как я буду оговаривать нашу сделку с коллегой: проверить солидность предприятия, в которое он ввязался. Вообще нужно сознаться, что я в те минуты растерялся.
Принесли пиво. Мы сели к столу.
— Во сколько у вас разговор с Ганновером? — спросил полковник.
Я посмотрел на часы, лихорадочно обдумывая ответ.
— В течение ближайших тридцати — сорока минут. Так мы договорились два часа назад.
— Вы заказали разговор?
— Нет, коллега будет звонить из Ганновера сам.
— Думаете я не знаю, о чем будет разговор? О той валюте. Ой, не делайте такие страшные глаза. Неужели вы думаете, что мы не знаем, в каком ходу сейчас у вашего брата эта валюта? Мы даже знаем, как вы ее называете с далеко идущим намеком. Вы называете ее валютой любого варианта.
— Первый раз слышу, — пробормотал я.
— Врете, — отрезал полковник. — Может, вы спросите, а для чего она мне? Хотите, объясню? Мой отец до войны был пайщиком средней английской фирмы. Война не бесконечна, и какая-то Англия после нее останется. А вести дела с этими островитянами выгодно и надежно, вот и все. Видите, как я откровенен с вами, а вы… — Полковник укоризненно покачал головой.
После двух бутылок пива полковник стал менее разговорчив и все чаще посматривал на меня без всякого дружелюбия.
Когда все пиво было выпито, полковник показал на телефон:
— Ну, где же ваш Ганновер?
— Может случиться, что коллега и не позвонит. Помешали дела.
Полковник круто повернулся ко мне:
— Кто должен звонить?
— Я же сказал, коллега.
— Точно — кто?
Этот вопрос был задан уже так, что на него не отвечать было нельзя.
— Оскар Шранке. Ювелирная фирма. Так или иначе, он позвонит обязательно. Не сегодня, так завтра. Ведь я же просил у вас на улаживание дела два дня. Наконец, он мог просто не получить провод.
Полковник на мгновение задумался, встал, решительно подошел к телефону и набрал какой-то номер.
— Говорит Цехмайер. Позвоните сейчас же нашему дежурному в Ганновер, от моего имени попросите его срочно разыскать там коммерсанта Оскара Шранке и соедините его с Вильнюсом, отель «Палас», номер сто пять. — Полковник положил трубку и снова сел в кресло: — Так-то будет надежней.
«Ну, вот и свершилось, — подумал я. — Я сам всунул голову в петлю, и больше никакого выхода нет…»
— Зря вы загружаете своих людей лишней работой, — сказал я и сел в кресло напротив полковника. — Шранке позвонил бы и сам. Он человек слова.
— Ничего, так будет быстрей.
Я стал подсчитывать, каким временем я располагаю. Из Вильнюса звонят в Ганновер через Берлин. На это, даже при всей власти гестапо, уйдет не меньше десяти минут. Столько же, а может, и больше, понадобится гестапо Ганновера, чтобы убедиться, что никакого Оскара Шранке в городе нет. И тогда еще десять минут, пока Ганновер через Берлин дозвонится в Вильнюс. Словом, я могу рассчитывать минут на тридцать. Но самое страшное в том, что уже через пять минут я должен быть на условленном месте, где меня будет ждать проводник, а от гостиницы до этого места пять — семь минут самой быстрой ходьбы. Словом, на встречу с проводником я уже не успевал.
«Застрелить полковника и бежать!» — эта мысль возникла в голове раньше других. Но выстрел будет услышан, и моему бегству могут помешать. Ударить его рукоятью пистолета, задушить? Увы, все это не так просто сделать.