– Доброе утро, миледи, – прошептал он ей в ухо.
– Еще не совсем рассвело, – пробормотала Кэтрин; ей вдруг пришло в голову, что нужно побыстрее одеться и вернуться в Бедфорд-Холл, пока не проснулась тетя Фелисити.
Конечно же, им придется поплатиться за содеянное – ведь граф лишил тетю возможности отпраздновать пышную свадьбу, и леди Форбс-Хаммонд едва ли сможет с этим смириться.
Что же касается остальных обитателей Бедфорд-Холла, то Кэтрин даже боялась представить, что они будут говорить. Венчание глубокой ночью в крохотном домике на берегу моря – это же в высшей степени неприлично. Однако в этом была и своя романтика, так что, наверное, не все их осудят...
– Время не имеет значения, – сказал Грэнби, положив руку ей на ягодицы. Потом пальцы его скользнули меж ее ног, и он принялся ласкать жену.
Ласки Грэнби становились все более настойчивыми, и вскоре Кэтрин почувствовала, что едва удерживается от стона – в ней снова разгоралось пламя желания.
Но будут ли они всегда ощущать такое же влечение друг к другу? Кэтрин очень хотелось в это верить. Она попыталась повернуться к нему лицом, но вдруг почувствовала, что он вошел в нее и тотчас заполнил ее своей отвердевшей плотью. Она шевельнула бедрами и тут же услышала над своим ухом его шепот:
– Ты быстро учишься. – Чуть отстранившись, Грэнби повернул жену лицом к себе. – Вот так. Так будет лучше.
Он раздвинул ее ноги коленями и вошел в нее еще глубже. И тут же принялся поглаживать ее груди и легонько теребить горошины сосков.
Граф чувствовал, как напряжение его нарастает, чувствовал, что если перестанет себя контролировать, то все произойдет слишком быстро. Кэтрин же прижималась к нему все крепче, и он раз за разом погружался в ее сладостное тепло, стараясь как можно полнее с ней слиться.
Когда же он в последний раз вошел в нее, из горла его вырвался хриплый крик, по телу пробежали судороги. Кэтрин громко застонала и тоже содрогнулась – в эти мгновения она уже чувствовала, как ее заполняет горячее семя мужа.
Им понадобилось немало времени, чтобы отдышаться. Когда Кэтрин наконец-то пришла в себя, она обнаружила, что лежит рядом с мужем, а ее волосы закрывают ей лицо. Она откинула их и взглянула на Грэнби. Он улыбнулся и нежно поцеловал жену. Потом спросил:
– Устала?
– Да, ужасно, – пробормотала она сонным голосом.
Грэнби рассмеялся:
– Я тоже, ужасно... Если хочешь, поспи еще.
Она взглянула на него с удивлением:
– А как же...
– Теперь мы муж и жена, – перебил граф. – И никто, кроме Пека, не рискнет постучать к нам в дверь. А он потревожит нас только для того, чтобы принести горячего чая и булочек с маслом.
– Тете Фелисити это не понравится.
– А тебе? – Он заглянул ей в глаза.
Кэтрин медлила с ответом. Наконец пробормотала:
– Я ведь стала твоей женой совсем недавно, даже еще не привыкла к виду обручального кольца на руке...
Он взял ее за руку, поднес к губам и поцеловал каждый палец.
– К кольцу еще прилагаются серьги и колье. Я хочу, чтобы ты надела их сегодня вечером, когда будешь представлена герцогу Морленду.
– Герцогу?! – Кэтрин приподнялась, она вдруг почувствовала, что ей уже совершенно не хочется спать.
– Морленд не появится в комнате прямо сейчас. – Грэнби привлек жену к себе. – Не волнуйся, спи. Я сказал Пеку, что если он принесет чай раньше девяти, то я утоплю его и четвертую.
Но заснул только Грэнби. Вскоре его ровное дыхание наполнило комнату, ставшую их домом на эти короткие несколько часов. Но что ждало их впереди?
Кэтрин повернулась, посмотрела на спавшего рядом мужа и внезапно почувствовала, как к горлу ее подкатил комок. Повинуясь импульсу, она протянула руку и убрала прядь волос с его лба. В этом жесте, наполненном нежностью жены по отношению к своему мужу, не было ничего необычного, но на глаза ее навернулись слезы. Кэтрин сказала себе, что влюбленная женщина может позволить себе минутную слабость, особенно если мужчина, которого она любит, держит свои чувства в секрете.
У нее совершенно не было оснований полагать, что страсть Грэнби была притворной, но она надеялась найти в его объятиях не только страсть. Ей хотелось гораздо большего, хотелось, чтобы он пустил ее в свое сердце, чтобы позволил заглянуть под маску, за которой скрывался от всего мира. Узнает ли она когда-нибудь этого мужчину, узнает ли его по-настоящему? Впрочем, она чувствовала: в минуты близости ее муж становился самим собой, становился настоящим Грэнби, поэтому ей хотелось, чтобы таких минут было как можно больше.
Очень осторожно, чтобы не потревожить мужа, Кэтрин выбралась из постели и прошлась по комнате. На дне ванны она нашла губку и умылась тепловатой водой. Потом оделась. Кэтрин совсем не удивилась, обнаружив в гардеробной не только чистое платье, но и сорочку, и нижнюю юбку, а также чулки и подвязки – ведь все это она заметила еще накануне. А ее дорожные ботинки, те, в которых она совершила путешествие из Уинчкома в Ипсуич, были вычищены и тоже находились в гардеробной.
Часы на башне Бедфорд-Холла пробили девять, когда в дверь постучали. Кэтрин открыла, ожидая увидеть педантичного камердинера Грэнби, но вместо него увидела виконта Ратбоуна, державшего в руках поднос, прикрытый салфеткой.
Виконт расплылся в улыбке:
– А вот и новобрачная... – Он прошел на середину комнаты, поставил поднос на стол и снял салфетку, под которой оказалось все необходимое для утреннего чая – были даже булочки на тарелке. – А где же молодой муж? Все еще спит? Отдыхает после ночи, полной...
– Я уже встал, – сказал Грэнби, выходя из гардеробной; кроме брюк, на нем больше ничего не было. – И мне хотелось бы знать, что ты тут делаешь. Действительно, какого черта?..
– Я совершаю благодеяние, – объявил Ратбоун. – Я перехватил твоего слугу, когда он выходил из кухни. Должен признать, он оказался преданным, но я проявил настойчивость. В конце концов, я твой самый близкий друг. Тот, кого ты забыл пригласить на свадьбу.
– Ты же сказал мне, что тебя тошнит от подобных церемоний, – проворчал граф. Он налил две чашки чая, добавил сахару и сливок и протянул одну из чашек Кэтрин.
– Друг всегда остается другом, – проговорил виконт. – Я мог бы, как и Акерман, привести члена магистрата. Сегодня утром он похвалялся своим подвигом. Говорил, что ему очень понравилось это маленькое приключение.
– Во всяком случае, он нашел настоящего представителя закона. – Грэнби сделал глоток чая. – Один Бог знает, какого шарлатана ты бы притащил, чтобы скрепить мой брак, если я бы возложил это задание на тебя.
Ратбоун рассмеялся:
– Думай что хочешь, но ты не можешь лишить меня права поцеловать новобрачную.
Граф отрицательно покачал головой.
– Теперь Кэтрин моя жена, и только я буду ее целовать.
– Меня оскорбили! – воскликнул виконт, театрально прикладывая руку к сердцу. – Никогда не думал, что ты окажешься таким эгоистичным. Ну же, всего лишь один скромный поцелуй. Его-то я точно заслужил.
– Ты заслужил хорошего пинка, – заявил граф. – Убери руки от моей жены.
– Только один поцелуй, – настаивал виконт. – Или ты боишься, что твоя дама передумает и отдаст свое сердце мне? Я целуюсь гораздо лучше тебя. Может, проверим эту теорию на практике?
Ратбоун поддразнивал приятеля, и молодая жена решила, что это на пользу ее мужу. «Легкий укол ревности – неплохая идея», – подумала Кэтрин. Поэтому она позволила виконту поцеловать себя.
После этого Ратбоун налил себе чаю, а граф, обнимая жену, проговорил:
– Итак, рассказывай... Леди Форбс-Хаммонд, наверное, уже начала боевые действия?
Виконт рассмеялся:
– Она жаждет крови, можешь в этом не сомневаться. Похоже, прекрасное платье цвета слоновой кости оказалось ни к чему.
– Мне нужно поговорить с ней, – заявила Кэтрин.
– Только вместе со мной. – Грэнби по-прежнему обнимал жену.
– Ты прав, – кивнул Ратбоун. – Но тебе следует собраться с духом. – Он направился к двери, но вдруг остановился и добавил: – На твоем месте я бы для храбрости добавил в чай виски. Час назад прибыла карета Морленда.