– О'кей, мистер. Мы о вас позаботимся, – сказал Лэмсон и быстро спрятал бумажки в карман. – Могу прямо сейчас предложить вам что-нибудь покушать, если желаете.
– Не желаю. Завтра в девять утра – тосты и кофе.
– Будет сделано. – Лэмсон извлек из-под стойки замызганную записную книжку. – Обязан просить вас расписаться здесь, сэр. Таковы правила.
Огрызком карандаша, привязанным к ножке на веревочке, хромой что-то нацарапал в ней.
Лэмсон перевернул книжку к себе и посмотрел: там печатными буквами было выведено – ГАРРИ ГРИН. ПИТТСБ.
– О'кей, мистер Грин, – сказал он. – Может, подать вам в комнату выпивку? Есть пиво, виски, джин.
Человек по имени Гарри Грин отрицательно покачал головой.
– Нет, но мне надо позвонить.
Лэмсон ткнул пальцем в сторону будки платного телефона-автомата, что находилась в дальнем углу.
– Вот там, пожалуйста, будьте любезны.
Хромой вошел в будку и плотно притворил за собой дверь. Набрал номер, подождал немного. Ответил женский голос:
– Резиденция мистера Делани. Кто у аппарата?
– Гарри Грин. Мистер Делани ждет моего звонка. Соедините, пожалуйста.
– Минутку…
Настала долгая пауза, затем послышался щелчок, и в трубке возник мужской голос:
– Делани слушает.
– Глория Дейн передала, что я могу позвонить вам, мистер Делани.
– Да, помню. Вы хотели поговорить со мной, не так ли? Подъезжайте сюда часикам к восьми. Могу уделить вам десять минут.
– Вы уверены, что мне стоит появиться у вас в доме? Я не уверен.
Пауза.
– Почему нет? – раздраженно произнес Бен. – Почему вы не уверены?
– Возможно, и вам, когда вы узнаете кое-какие подробности, эта идея не покажется столь уж здравой. Мы могли бы побеседовать в машине, ну, скажем, где-нибудь у Западного пирса, где нас никто не увидит…
Снова пауза.
– Послушайте, Грин, – произнес наконец Бен ледяным от злобы голосом, – если вы понапрасну отнимаете у меня время… Вы об этом пожалеете. Я такие шутки не прощаю!
– Я тоже. У меня есть что предложить. А ваше дело решать потом, стоило тратить время на то, чтобы выслушать меня, или нет.
– Тогда у Западного пирса в половине одиннадцатого! – рявкнул Бен и повесил трубку.
Еще довольно долго человек, который называл себя Гарри Грином, стоял в телефонной будке, сжав в руке трубку и уставившись сквозь мутное, давно не мытое стекло куда-то в пространство. Им владели радость и тревога одновременно. «Сделан еще один шаг, – думал он. – Еще одна веха пройдена. Через четыре дня я на аэродроме буду ждать ночного рейса в Сан-Франциско…» Он повесил трубку, распахнул дверь и захромал к стойке, возле которой оставил свой чемодан.
Лэмсон поднял глаза от газеты.
– Ваша комната на втором этаже, прямо у лестницы. Помочь с чемоданом?
– Справлюсь.
Он поднялся по ступенькам, прямо перед ним оказалась дверь с номером 32. Он отпер ее и вошел.
Большая комната. Двуспальная кровать с металлическими спинками, увенчанными тусклыми медными шишечками, стояла в углу. Потертый пыльный ковер. Напротив пустого камина – два кресла. Рядом с камином умывальник, на нем кувшин с водой, на поверхности которой плавала пыльная пленка. Над камином картина, написанная ядовитыми, как на почтовых открытках, красками – толстая женщина сидит у окна, чистит яблоко и смотрит куда-то вдаль, на холмы.
Напротив двери – большое, в рост человека, зеркало. Гарри, поставив чемодан и заперев дверь, подошел к нему.
«Вот уж поистине полное преображение», – подумал он.
Человек, который смотрел на него из зеркала, даже отдаленно не напоминал Гарри Гриффина. Мало шрама и круглой физиономии, фигура была совсем другая – сорокалетнего мужчины, склонного к полноте, над поясом даже прорисовывался круглый животик.
Не отходя от зеркала, Гарри снял шляпу и пальто. Светлые редеющие волосы – хитроумный парик из настоящих волос, прикрепленный к голове специальным спиртовым клеем. Шрам, что тянулся от правого глаза к углу рта, был сделан из полоски рыбьей кожи, покрытой коллодием. Усы, волосок к волоску, были «вращены» в верхнюю губу. Форму лица изменяли резиновые пластинки, державшиеся на деснах словно присоски. Выступающие вперед лошадиные зубы были надеты сверху на настоящие. Животик и широкие жирные плечи создавали специальные алюминиевые накладки, которые надевались прямо на его голое тело. Хромоту обеспечивал ботинок с утолщенной подошвой.
Да, следует отдать Глории должное – она проделала серьезную работу. Теперь Гарри был уверен: никто, ни единая душа, даже самый близкий друг не узнает его.
Глория научила его снимать и надевать «шрам» и «усы». Грим предстояло носить четыре дня, а ведь ему надо бриться и умываться. Сперва он возражал против такой тщательной маскировки, но она все же настояла, и теперь, видя результат, он понимал ее правоту. Теперь ему нечего бояться быть опознанным.
Гарри Гриффин умер. Перед ним стоял Гарри Грин – живой, реальный человек.
Сейчас все зависит от Делани. Глория не уставала твердить, чтобы он не верил Бену. Гарри раздражало, что она захватила инициативу. «В конце концов, – думал он, – план-то мой. Да, конечно, следует признать, ее идея с гримом недурна, но почему бы теперь ей не отдать все дело целиком в мои руки?» Только потому, что ей так удался Гарри Грин, он терпел ее бесконечные ахи и вздохи, но ему смертельно хотелось обрести наконец независимость и действовать самому. Все эти ее бесконечные предупреждения и страхи действовали на нервы.
В начале одиннадцатого Гарри вышел из гостиницы в дождь и направился к автобусной остановке. Сел в автобус, следующий в сторону Америкэн-авеню, вышел на конечной остановке и двинулся к набережной.
На Западном пирсе было темно и безлюдно. Гарри укрылся под навесом. На часах десять двадцать пять. Он закурил, чувствуя, что нервы у него на пределе и сердце колотится как бешеное.
Без двадцати одиннадцать огромный, как крейсер, горчичного цвета «Кадиллак» выплыл из тьмы и остановился у входа на пирс. «Машина Делани», – догадался он и зашагал к ней, прихрамывая и смутно различая очертания двух фигур на переднем сиденье и одной – на заднем.
Человек, сидевший впереди рядом с шофером, вышел. Высокий сутулый мужчина, по описанию Глории, тот самый, что водил ее по городу.
– Вы Гарри? – коротко спросил он.
– Да.
– О'кей, садитесь сзади. Покатаемся, пока вы будете говорить с боссом.
Он распахнул заднюю дверцу, и Гарри, нырнувший в машину, погрузился в невероятно мягкое сиденье с высокой спинкой. Бен Делани с сигарой в зубах слегка повернул голову – на него. Свет уличных фонарей был слишком тусклым, чтобы они могли разглядеть друг друга как следует, однако Гарри сразу узнал Делани по тонким усикам и особой манере держать голову слегка набок.
– Грин?
– Да. А вы, если не ошибаюсь, мистер Делани?
– Кто ж еще? – рявкнул Делани. – Поезжай, – обратился он к шоферу, – только медленно. Будем кататься, пока я не скажу «стоп». И подальше от центральных улиц. – Он слегка развернулся на сиденье, чтобы было удобней смотреть на Гарри. – Ну, что за предложение? Выкладывайте! Только живо. У меня есть занятия и поинтересней, чем кататься под дождем.
– Через четыре дня, – торопливо начал Гарри, – «Калифорниэн Эйр Транспорт Корпорейшн» будет перевозить в Сан-Франциско партию промышленных алмазов на сумму три миллиона долларов. Я знаю, на каком самолете их повезут и как его захватить. Хочу продать эту идею вам. Для проведения операции нужны три человека и еще один с машиной. Одним из трех буду я, остальных, если мы договоримся, предоставите вы. Я хочу за эту работу пятьдесят тысяч долларов. Все остальное – ваше. Вот такое предложение.
Какую-то секунду Бен был в замешательстве. Какая тупость и наглость! Требовать пятьдесят тысяч долларов! Да как у него только язык повернулся!