И я тоже ждала.
Наконец Архангельский снова скомандовал:
— Садись!
За столом, на который он поставил мой поднос, сидел какой-то щуплым парень в очках. Он опасливо посмотрел на звезду универа и быстро-быстро дожевал свою котлету. Когда я села, его уже не было за столом. Зато напротив меня сидел Архангельский. Его серые глаза смотрели без капли снисхождения, у Князева взгляд и то был намного теплее. И он улыбался, когда увидел меня, а этот…
Господи! Почему я не села в другой поезд? Почему он учится именно в этом универе?!
Но Архангельскому было до лампочки мои внутренние страдания, он откинулся на спинку стула и скрестив руки на груди, холодно приказал:
— Ешь!
— Что? В смысле?
Он чуть пододвинул ко мне поднос.
— Ешь. Зачем еще люди в столовую приходят.
— И… и все? А… а ты? Это вообще что?
Он не ответил, вытащил мобильный и уткнулся в телефон. А я под любопытные взгляды взяла пиалку с оливье и начала есть.
Архангельский ничего не говорил, он даже не смотрел на меня, а я по-прежнему ничего не понимала. Зачем он это все устроил?! Вкус еды я не особо чувствовала, сидеть и есть рядом с парнем, от которого тебя потряхивает, то еще удовольствие. Но когда я потянулась за тарелкой с гречкой, все-таки решилась спросить.
— А ты есть не будешь? Ты вообще за это все заплатил!
Архангельский наконец поднял голову и внимательно посмотрел на меня.
— Я? Только компот выпью.
И с этими словами он медленно потянулся к стакану. Вот сейчас как выплеснет его на меня! Баш на баш! Но нет, он и правда решил попить, а я не мигая смотрела как от каждого глотка дергается кадык на его шее.
Очнулась только, когда он поставил пустой стакан на поднос. На мобильный Архангельского пришло какое-то уведомление, Илья быстро глянул на экран и поднялся со стула. Я встрепенулась.
— П-подожди. Это… что… слушай, я вчера не успела, ты извини за компот, я не тебя хотела облить и еще… спасибо. Правда. Не знаю, что там у вас с Князевым…
Архангельский поднял руку, и я осеклась.
— Больше ни во что не вляпывайся.
Это все, что он сказал, потом забрал мобильник со стола и не прощаясь, ушел.
Глава 14
Я смотрела ему вслед и чувствовала одновременно облегчение и сожаление. Господи, этот парень сводит меня с ума! Теперь меня точно сожрут — Князев с одной стороны грызть будут, а фанатки баскетболиста с другой! Я места себе не находила, когда он сидел напротив, а сейчас еще хуже — как будто вместе с ним исчез невидимый, но ощутимый щит. И теперь я одна перед всеми, выставлена на показ!
Обе тарелки пусты, я понимаю, что надо вставать и нести поднос почти через весь зал, полный шепчущейся толпы. Сидеть дальше бессмысленно, да и с каждой секундой заставить себя встать будет все сложнее. В сторону стола Князева я старалась даже не дышать.
Архангельский четко дал понять, как глубоко ему плевать на Князева и все, что пишут в чатах. Я тут еще и недели не отучилась, но уже поняла — мажор открыто против главной звезды универа не попрет, но отыграться на мне точно отыграется.
Ладно, Ален, смотри прямо перед собой, не видя никого вокруг и побольше вежливого презрения в глазах. Никто не должен догадаться, что тебе страшно. Бери пример с Дины Князевой, она точно знает, как правильно себя подать!
И получилось! Я даже не споткнулась, пока шла к выходу и руки не дрожали, спокойно себе поставила грязный поднос на тележку и вышла в коридор. До следующей пары оставалось минут пять, не больше. Но я и до лестницы дойти не успела, как меня догнали Тоня с Кариной, а за ними и Дима с Ирой.
Заговорили все. Одновременно.
— Вот это да! Это что было?!
— Ален, что у тебя с Архангельским?
— Первый раз видела, чтобы он вот так кому-то поднос нес!
— Я думала, выплеснет на тебя этот чертов компот!
Я прикрыла уши ладонями и сразу стало намного тише. Мы столпились на самом «пробочном» месте и нас постоянно толкали, народ спешил на пары, да и нам надо было торопиться.
— Давайте потом, а? Мне нечего сказать, вы сами все видели!
— Да не только мы, весь универ видел! Князь вообще побелел, когда Архангельского увидел. Ясно же теперь, что ты не с ним, а с нашей главной звездой.
Я ускорила шаг, перепрыгивала через ступеньки, надеясь оторваться от Тони и ее подружек. Объяснять, что я ни с кем, было бесполезно, пускай, думают, что хотят. Лишь бы меня оставили в покое.