А вот попытка опознать модель шины по рисунку протектора провалилась. Их было столько, этих рисунков… Хотя что мне с той модели? Главное сам рисунок запоминающийся и его я сразу узнаю, если вдруг увижу.
Идём дальше. Самый дешёвый Прадо сто пятьдесят я нахожу в Москве за полтора миллиона. Битый. Двенадцатилетний. Чисто по цене уже ясно, что обладатель такой машины может проживать в нашем городе только в трёх местах: в Озерках, в Нахаловке, ну или в микрорайоне, где живёт Клара.
Что ещё?
Ага! Меня впечатлил отпечаток протектора: он был очень глубокий, а местами в грязи даже отпечатались какие-то буквы или цифры. И я подумал, что шины скорей всего совсем новые. Это особо ничего не даёт, новые колёса могли поставить и на старую машину. Зато почти со стопроцентной гарантией исключает Нахаловку. Тамошние жлобы принципиально не берут ничего нового. Только б.у., только хардкор!
Что же… У меня есть в запасе почти шесть часов, а значит план таков: иду в микрорайон, ищу по дворам Прадо или его следы. Если не нахожу, то сажусь на автобус, еду до тепличного, а там десять минут пешком до Озерков. Только перекушу сначала, а то опять чего-то жрать хочется.
Микрорайон я оббежал за сорок минут. Нашёл пару совсем стареньких Прадо на лысой резине, осмотрел все пустые парковочные места, благо они расположены в грязи, обычно именуемой газоном, и следы от колёс в этой грязи отлично видны.
Нет. В микрорайоне глухо.
Сейчас я уже трясусь в переполненном автобусе, и периодически отбрёхиваюсь от бабок, которые подозревают меня в том, что я специально мну их рассаду. Сами набились со своей рассадой как селёдки в бочку, а я значит им её мну!
Местная легенда гласит, что тепличное хозяйство построили в семидесятые именно там, где построили, потому что в этом месте не было Выбросов. Именно по этой причине работники цемзавода стремились получить свои шесть соток именно вокруг тепличного. Только один хрен там ничего не растёт, если не привезти чернозём с района. У деда была там дача, и я знаю об этом не понаслышке. Позже, уже в девяностые, дачи, которые располагались вокруг озёр внезапно самовоспламенились, а через год-другой на том месте возник бандитский коттеджный посёлок. Бандитский, потому что все же понимают откуда у них деньги?
Большинство пассажиров высыпавшихся из автобуса на конечной остановке направились к дачам, но тётечка в возрасте и две нарядно одетых девицы, пошли по кривой дорожке, что втиснулась между забором тепличного и оградами крайних дач. Я подождал, пока они отойдут подальше, чтобы не спугнуть, и отправился вслед за ними. Дама в возрасте — наверняка уборщица или нянечка. Девицы же нарядились… ну в общем тоже не дотягивают до столичных путан.
По окончанию заборов, тропинка стала шире, покрылась асфальтом и под видом тротуара прилепилась к широкой, идеально ровной дороге с бордюрами. Так вот оказывается, где прячется весь новый асфальт нашего городка!
А вот это уже неприятность! Последний раз я был в Озерках больше трёх лет назад и тогда здесь ещё не было четырёхметрового забора вокруг посёлка, а также будки охраны и шлагбаума на въезде. Но дамы впереди просто протиснулись между будкой и забором, и спокойно пошли дальше. Никто на них не среагировал, а значит попробую пройти и я.
— Ты это к кому? — окрикивает меня сзади мужской голос в тот момент, когда я уже достаточно удалился от будки охраны и полностью расслабился.
— К Ворониным. К Пашке! — кричу я в ответ и продолжаю идти. Вдруг прокатит?
— А ну стоять, щегол! Какие ещё на%@# Воронины?
Какие, какие… А никакие! Воронины как раз три года назад и свалили в столицу. В связи с отъездом Пашка пригласил тогда всех, кого знал, чтобы как следует похвастаться напоследок. Похвастаться крутым домом, в котором он жил и грядущими перспективами. Что характерно, до отъезда он никогда никого в гости не звал.
Так! Бегать от охраны по улице смысла нет. Просто притворюсь, что ничего не знаю:
— Пашка Воронин, одноклассник бывший. В семнадцатом доме живёт. — поворачиваюсь к охраннику и внимательно разглядываю его.
Какой-то он весь стрёмный!
— Ты мне тут не пи#@8 Нету тут на₽#@ никаких Ворониных. Это ты сука лампочки с фонарей пи₽#@₽9?!
Охранник — помятый и какой-то опухший мужик лет сорока разворачивается и заходит в свою будку. Я, наивно решив, что на этом всё закончилось, быстрым шагом направился к выходу. Тем более грязи, в которой мог бы отпечататься рисунок протектора здесь просто не было, а дома за последние три года спрятались за высокими глухими заборами из кирпича, за которыми сложно что-то разглядеть.