Милиция была у поместья Волконских через пятнадцать минут, когда были получены сигналы о том, что в черте города начались бои. Но к их появлению вся территория была оцеплена какими-то существами. Агрессии они не проявляли, но один из коротышек в балахоне сообщил, что не пустят никого внутрь. Исключение сделают для следователей «АИБ» или же руководителей силовых структур, что захотят приехать сюда для разбирательств.
Делать было нечего, пришлось сообщать в Агентство и запрашивать помощь. Высокому начальству тоже позвонили, так что спустя ещё полчаса на месте были как люди «АИБ», так и глава столичной милиции. И сразу же возник спор из-за того, что главный милиционер хотел решить вопрос силой. Ведь все шишки повалятся на него когда о случившемся станет известно на самом верху. Но люди агентства сумели охладить его пыл. По итогу два следователя и сам глава милиции подошли к коротышке в балахоне, после чего тот их повёл в поместье.
А там эту троицу ожидали большие сюрпризы. Просто огромное количество призванных существ, которые… наводили порядок! Они активно убирали все следы скоротечного боя, следили за слугами Волконских, которые им помогали против своей воли. И пускай нет-нет люди видели следы стрельбы в коридорах и помещениях, крови не было видно совсем.
Наконец-то они добрались до большой гостиной. Тут в одной половине комнаты на коленях стояли разоружённые гвардейцы рода, которых сторожили коротышки. На двух диванах уместились члены рода Волконских во главе с патриархом. Он иен были связаны или ранены, но бросали взгляды полные ужаса на существ и молодого человека, который сидел в одном из кресел и что-т опил из небольшой синей кружки. Лучшей демонстрации кто тут хозяин положения было просто невозможно придумать.
— Добрый день, господа! — Поприветствовал их молодой человек. — А мы вот сидим, пьём чай, дожидаемся вас.
— Именем Императора требую отменить призыв твоих гадких тварей и сдаться милиции! — Затребовал глава милиции.
Парень же лишь взглянул на мужчину словно он полный идиот. Да и следователи от Агентства были не в восторге от того, что тот сразу принялся что-то приказывать и хотел арестовать Нестеренко. Ситуацию требовалось разрешить мирным путём, парень сам всё делает для этого. А если совершить ошибку, то прольётся очень много крови.
— Никита Ефремович, держите себя в руках, — осадил милиционера один из следователей. — Мы прибыли сюда, чтобы разобраться в ситуации и не допустить кровопролития. Не следует нагнетать обстановку и бросаться обвинениями.
— Этот простолюдин нарушил закон и должен быть арестован! — Настаивал на своём мужчина.
— А в чём же вы меня обвиняете? — Поинтересовался парень. — Озвучьте, так сказать, суть обвинений.
— Ты, простолюдин, напал на аристо и взял в заложники виконта с его родными и слугами! За подобное тебе светит смерть!
— В обычных обстоятельствах вы были бы правы. Но у нас же тут решается вопрос чести! Человеком, который взял на себя роль арбитра в этом вопросе, является князь Гагарин, ректор московской Академии. Волконские через него передали свои претензии и требования, я их отверг, а князь передал виконту, что мы переходим к открытому противостоянию. У меня было полное право действовать подобным образом.
Начальнику столичной милиции очень хотелось сказать что-то против, но формально всё действительно так. Только какой простолюдин рискнёт пойти войной на аристо⁈ Это же чистое безумие!
— Мы получили сообщение от князя Гагарина, Волконские тоже предварительно подтвердили, что выбрали его в качестве арбитра о споре по защите чести, — сказал один из следователей «АИБ». — Если князь подтвердит, что он действительно сообщил виконту о начале противостояния по защите чести, то у вас было право напасть на род Волконских. Впрочем, может виконт сам скажет, как было дело?
Волконский сидел, мучительно соображал стоит ему сказать правду или соврать. Но, видимо осознав, что ложь никак не поможет им, а лишь навредит, решил рассказать, как есть.
— Князь действительно сообщил мне об этом.
— Что же, в таком случае действия Сергея Нестеренко можно считать правомерными.
— Но он же напал на поместье, где есть дети! — Не сдавался главный милиционер Москвы. — Кто-то мог бы пострадать или даже…
— Никто не умер в ходе захвата поместья, сопротивляющиеся получили только синяки и ушибы, — перебил Сергей его. — Так что ваше «мог бы пострадать» это лишь тщетная попытка навесить на меня нелепые обвинения. У меня было право не только напасть, но и убить всех, кто сопротивлялся из числа слуг и бойцов рода. Но я поступил невероятно благородно и сохранил всем жизнь. Вы, как глава столичной милиции вообще должны меня благодарить за это, но уже понятна ваша предвзятость. Вы здесь лишний, уходите прочь.
К главе милиции тут же подошло два миньона с пиками. Один из слабо кольнул острием в бок мужчины и показал на выход. Однако этот полоумный всё равно не хотел сдаваться. Он воспользовался магией отшвырнув моих слуг, а затем метнул слабую молнию в Нестеренко. Впрочем, тот даже не шелохнулся, а заклинание разбилось о невидимый защитный барьер.
А вот Никите Ефремовичу было плохо. Он упал на спину и начал корчится от боли под насмешливым взглядом Нестеренко. Люди Агентства же спокойно наблюдали за происходящим, хотя один из следователей успел положить руку на пистолет в поясной кобуре. Применить он его собирался против милиционера, а не Нестеренко.
— Прошу зафиксировать нападение этого человека на меня с помощью магии, — сказал парень. — Я не выказал агрессии, а он в свою очередь пытался убить меня.
— Можете прекратить его мучения, чтобы мы его арестовали? — Спросил один из следователей.
Сергей махнул рукой и глава милиции перестал корчиться в муках. Впрочем, он уже успел потерять сознание от боли. Старший агент подошёл к нему и нацепил на руки наручники, но оставил лежать на полу. Волконские смотрели на происходящие с ужасом. Тут уже и идиот понял бы, что всё складываются в пользу Нестеренко. А значит этой семье скоро придётся ох как нелегко.
— Следи за ним, — сказал старший следователь своему напарнику, после чего прошёл дальше в комнату и сел в одно из свободных кресел. — Как я понимаю вы не хотите кровопролития и желаете закрыть вопрос претензий со стороны рода Волконских?
— И получить соответствую компенсацию. Они ложно обвинили меня в преступлении, которого я не совершал. Потом, когда мною было сделано предложение о мирном регулировании вопроса, виконт отказался от него. Ну и да, считаю, что за столь милосердный подход к противостоянию с данным родом меня также следует вознаградить.
— Полагаю, что проявленное милосердие действительно стоит отдельной награды, — согласился следователь. — Каковы итоговые требования?
— Я просил для мирного разрешения два миллиона рублей. По праву победителя… Никто же не будет отрицать, кто победил? — Спросил парень. Все промолчали, так что он продолжил. — А значит могу затребовать в десять раз больше изначальных требований.
— У меня нет двадцати миллионов! — Подал голос Волконский. Причём он был испуган. — Я смогу набрать подобную сумму только если начну продавать активы и поставлю род на грань банкротства!
— А вот это явно не моя проблема, — улыбнулся Нестеренко. — Надо было соглашаться на моё прошлое предложение. Сейчас у вас считай нет выбора.
— Двадцать миллионов это слишком много, — сказал следователь. — Даже два миллиона это слишком учитывая изначальную причину конфликта. Однако в виду обстоятельств мы можем сойтись на… трёх миллионах. Два в виде ваших изначальных требований и миллион за проявленное милосердие.
— Но это же… — Попытался что-то сказать виконт, но его мнение уже никого не интересовало.