Кто-то барабанит в дверь.
— Давай кончай уже, Сикс! — орет Винс, ну кто бы ещё-то, в самом деле; Джо хихикает Никки в шею, хихиканье снова перетекает в негромкий вскрик, когда Сикс особенно сильно толкается бедрами. — Нам на сцену через пять минут!
— Подождешь… Малибу… Барби! — Никки запрокидывает голову, слова даются ему с трудом, Джо слышит его как сквозь вату и грохот крови в ушах, Джо слишком хорошо, она прогибается в спине, ногтями ведет Никки по плечам, по торсу, оставляя алые следы.
Сикса не хватает надолго, совсем не хватает, но и Джо слишком скучала. Ей кажется, что её стон был отлично слышен не только Винсу, но и всем, кто тусил поблизости. Юбка впивается в талию, но наплевать, к черту бы это всё… Да, она не кончила, но всё ещё впереди. Джо утыкается носом в шею Никки, он вплетается пальцами в её волосы.
— Я только начал, Джо, — предупреждает он, когда к нему возвращается голос. — И тебе не отвертеться.
— Я и не собираюсь.
Из гримерки их встречают улюлюканьем и гоготом — в основном, роуди и Томми. Мик вздергивает бровь, глядя на расхристанного Никки, ухмыляющегося и довольного; на Джо, которая хоть себя и не видит, но, кажется, выглядит не лучше. Винс закатывает глаза и протягивает к ней руки:
— Ну, обними несчастного Винни, милая, я хоть как-то восполню эту сраную несправедливость!
Джо смеется, обнимает его — она скучала по Нилу, очень скучала, хоть он всё ещё остается придурком и мудаком и вряд ли когда-нибудь перестанет им быть. Никки фыркает:
— Что вам мешало первыми додуматься выпросить у Шерон проходки для своих девчонок?
— Ах ты мудак! –Томми, кажется, не может определиться, хочется ему заржать или врезать Сиксу по лицу, и в итоге он всё же гогочет. — Тебе было мало того, что мы слушали, как ты ебался? — Джо краснеет на эти слова, но она знает, что Ти-Бон прав. Они даже не старались быть тихими.
— Никто не заставлял, — пожимает Никки плечами, затягивает покрепче шнуровку на штанах. — Ладно, пошли, на сцену пора.
— Посмотрите, кто заторопился, — Винс хлопнул его по спине. — Не ты ли пару минут назад орал, чтобы я подождал? Кстати, пара минут вместе с прелюдией — это… — он разводит руками, а Сикс тычет ему средний палец в нос.
— Не надо наглеть, Винни, — бросает он. Оглядывается на Джо через плечо и подмигивает ей, и она думает, что ей мало, мало, мало Никки Сикса, ей хочется запрыгнуть на него, вцепиться в него и утащить прочь, чтобы он был только с ней, и, может быть, она могла бы себе позволить подумать…
Подумать, что он — её. Иллюзия, но ей нравится эта мысль. Джо просто позволяет этой мысли быть. Сегодня.
Пока она наблюдает за Mötley Crüe на сцене — как всегда, необузданные и дикие, их энергетика сжигает зал дотла, остается ли что-нибудь Оззи? — к ней подходит Шерон Осборн, гроза собственного мужа и всех музыкантов, что попадали к ней в цепкие руки. Шерон не дает спуску никому, и, возможно, это к лучшему.
— Та самая Джо? — Осборн склоняет голову набок и улыбается. — Я думала, ты выглядишь иначе.
Джо пожимает плечами. Она и сама знает, что не похожа на женщин, которые увиваются вокруг Mötley Crüe, — в ней нет калифорнийского лоска, нет белокурых волос и загара, приобретенного многочасовым лежанием на пляже. Ей и на пляж-то сходить некогда последние несколько лет, потому что она каждый день — вон там, за стойкой, наливает пиво всем, кто готов за это платить.
— Неудачного ты себе выбрала парня, — Шерон не собирается врать, она правду-матку режет прямо в лицо. Джо с трудом сохраняет спокойное выражение лица, хотя слова Осборн по нервам ей проходятся наждачкой. — Никки — хороший музыкант, но он себя топит.
Джо знает. Она всё это знает, Боже, она знает Сикса уже пять лет, она пять лет периодически с ним спит, они вдвоем прошли огонь и воду и продолжают идти. Она не может ничего сделать с тягой Никки к саморазрушению, она может лишь постараться не упасть в эту бездну вместе с ним.
— Я знаю, — просто отвечает она.
Шерон смотрит на неё внимательно, а потом произносит:
— Ты любишь его, девочка.
Отрицать не хочется. Джо смотрит на Никки, который сейчас так опасно близко к краю сцены, так, что может рухнуть вниз. Он смеется, движением головы отбрасывает волосы назад, а толпа беснуется под «Looks That Kill», разогретая уже достаточно, чтобы начать самим поджигать всё вокруг. Джо знает, что любит его, что любила его до того, как он заполучил порцию своей славы, и будет любить после.
— Мы — друзья, — повторяет Джо фразу, которая стала их собственной правдой.
Шерон улыбается.
— Это хорошо. Мне нравится Никки, девочка, но в его глазах танцует Дьявол. И будь я проклята, если не знаю, что он плохо закончит. Но если ты думаешь идти с ним до конца, не давай никому тебя сбить. Будут шлюхи, будет выпивка, будут наркотики, они уже есть. Шли к черту всех, кто будет пытаться тебя отговорить. Может быть, ты вытащишь его из этого дерьма. Или окажешься там сама.
— А вы? — Джо поворачивается к ней.
Шерон не кажется особенно красивой, зато она определенно умна, и воля у неё железная. Под каблуком этой женщины ходит и Оззи, и даже «инфанты террибль» рок-сцены Mötley Crüe, и Джо хочет знать, как ей это удалось.
— Я каждый день встречаюсь с этой тьмой, — Шерон качает головой. — Я привыкла смотреть ей в её блядские глаза.
Mötley Crüe сматываются со сцены после «Shout At The Devil», всех четверых можно насквозь выжимать, с лиц потек грим. На лбах у всех написано «свобода», и Джо догадывается, что Винс и Томми точно пойдут сегодня в «Рейнбоу», чтобы как следует надраться, подхватят там своих женщин, которым не досталось проходок от Шерон, и закончить Безрадостный тур чем-нибудь феерическим. Феерической пьянкой или феерическим трахом, как получится. Никки запускает пальцы в волосы, встряхивает шевелюрой.
— Ещё немного, — шепчет он Джо на ухо, проходя мимо. — Только на этот раз поедем ко мне. В жопу твоих соседей.
У Джо дыхание перехватывает от мысли, что Никки наконец-то будет с ней, и она только кивает. Шерон качает головой. Невозможно, чтобы она не знала, зачем Сикс позвал Джо сюда и выпросил ей проходку, и уж наверняка она наводила справки о Джозефине Энн Лоуренс, и явно осталась довольна, раз не выгнала её взашей, даже зная, что они трахались в гримерке. Шерон Осборн не могла этого не знать — похоже, все уже знали.
Джо болтает с Томми: он как раз в красках рассказывает ей, как Оззи слизывал мочу с плитки бассейна, и она хохочет, когда проходящий мимо роуди Оззи оглядывает её с головы до ног и присвистывает, и ему не везет напороться на как раз вышедшего из гримерки Никки. Взглядом Сикса можно было металл резать.
— Надеюсь, это ты Ти-Бону свистел, Берт? — интересуется он таким тоном, что даже тупой понял бы: лучше сказать «да». Роуди ничего не подтверждает, а просто сваливает.
Томми смешливо фыркает, ему всегда и всё смешно.
— Что, уже нельзя одну оставить? — Никки обнимает Джо сзади, он уже переоделся в сухие шмотки и стер с лица грим, но он всё ещё пахнет сценой и от него бешено шарашит энергией, которая бурлит в его венах каждый раз после выступления. — Поехали, Джо.
— Сикс, ты вообще охуел в край, — сообщает Томми, — я вообще-то тут историю рассказывал!
— Захлопнись, Ти-Бон, сука, — предупреждающе произносит Никки, и, судя по его тону, это лишь наполовину шутка. — Твои истории никуда не денутся.