Или с плеча?
— Ты счастлива?
Вопрос, на самом деле, простой, но в нём Джо слышит то, что Раззл не договорил.
«Ты счастлива рядом с ним?»
Джо пожимает плечами.
Она счастлива, когда работает и видит, что у неё всё получается. Она счастлива, если счастливы её друзья. Она счастлива, когда Никки утыкается носом в её шею и сопит в её постели; она готова простить ему всё на свете, когда они сидят в его доме, и он играет ей новые песни. Она счастлива, даже если Никки подчеркнуто дружелюбен, треплет её по голове и называет «лучшей подругой» и «своей в доску».
Но она не счастлива, потому что Никки не любит её. Она не счастлива потому, что не видит своего счастья без него, и это просто тупик. Она довольствуется малым и выжимает своё счастье, из чего может.
— У меня всё есть.
— Это не одно и то же, — Раззл кончиком пальца ведет по её губам. — Это совсем не то.
Джо позволяет ему поцеловать себя, возвращая их обоих в 82-й, когда всё было проще, а наркотики хоть и маячили на горизонте, но не были мрачной тенью, нависающей над всеми. Раззл зарывается ладонью в её волосы, целует нежно и долго, а потом отступает на шаг.
— Будь счастлива, Джо-Джо, — он улыбается своей мягкой, обдолбанной улыбкой. — Просто будь, ладно?
Джо кивает, хотя не знает, что именно обещает ему.
— Раззл, мать твою, ты где там?! — голос Винса заставляет странные пять минут рассыпаться, будто их и не было.
Раззл танцующе разворачивается, поправляет на голове шляпу.
— Я здесь, я везде, я всегда, — доносится его голос, когда он выходит к Нилу.
— Поехали уже!
И это была их последняя встреча.
У Джо сжимается горло, она снова ревёт, пряча лицо на плече у Томми. Здесь и сейчас они оба объединены общей болью, общей потерей. Если бы она могла знать, что не увидит Раззла больше, что его, окровавленного, увезут в больницу, если бы она только знала, что будет это видеть, она остановила бы его…
Никто не может знать, когда умрет. Или когда умрет кто-то из близких.
Томми целует её в макушку.
— Тебе бы поспать, Джо, — советует он, хотя ему самому сон нужен не меньше. — Вы ведь были друзьями?
Джо кивает, хотя их с Раззлом отношения сложно было назвать дружескими, они вообще были непонятно какими. Она помнит его любовь к музыке T.Rex и к марихуане, которой пропахла её постель тогда, и помнит ревность Никки, она помнит всё, но не знает, остались ли они с Раззлом друзьями в итоге.
Он снится ей в ту ночь, пока Томми сопит на полу, подтянув к груди длинные тощие ноги. Раззл склоняет голову набок и снова спрашивает Джо, счастлива ли она. Просыпается она в слезах, съеживается в постели, и очухавшийся Томми вливает в неё остатки «Лёвенбрау», будто это может помочь. Будто алкоголь вообще хоть когда-то помогал. А потом Томми уезжает, потому что он должен подхватить Бэт и забрать Винни из участка.
Кто-то же должен.
Никки возвращается на следующий день из Майами. Он приходит в «Рейнбоу» вместе с Майклом Монро, на обоих нет лица. Джо сбегает через черный вход, она не может его видеть, не может смотреть Майклу в глаза — ей всё кажется, что она должна была остановить Раззла, но не остановила, и теперь его нет, нет, нет…
Никки догоняет её на улице, сгребает в объятия. От него пахнет алкоголем, сигаретами и кожей его куртки, он теплый, почти горячий, вплетается пальцами в волосы Джо и позволяет ей рыдать в его плечо, но молчит.
— Его больше нет, — всхлипывает Джо. — Его больше нет…
Собравшиеся над Лос-Анджелесом тучи прорывает дождем.
========== Апрель — май 1986 ==========
Комментарий к Апрель — май 1986
Aesthetic:
https://sun9-7.userapi.com/hTwueNV-_vNTGVWu3JcdhM28BoAzyqPr9HfZjQ/LQeyaAcZwqI.jpg
Никки Сикс гниет изнутри. Джо готова поклясться, что всё, что делало Никки тем, кем он был все эти годы, превращается в труху, разлагается где-то внутри. Алкоголь и наркотики в его жизни присутствовали всегда, это дерьмо стало частью его жизни, но героин… Героин — это новая ступень, очередной кошмар, финал которого ясен ещё на старте. Это даже не свет в конце тоннеля, это бесконечная тьма или глубокая яма, полная заточенных кольев. Смерть Раззла, в которой был виноват Винс, подкосила Никки, а Кимберли, его новая подружка, его очередная любовь на всю жизнь, какой была Форд, только подначивает.
Героин. Для Джо это слово превращается в «смерть», черными буквами отпечатывается в её мозгу, выжигается на изнанке зажмуренных век. Героин превращает Никки в параноика, оставляет лишь тень его самого. Ни сочинять, ни записываться он не может, на съемках клипа двадцать человек следят, чтобы он не навернулся со сцены, а Джо прикована к «Рейнбоу», привязана к Лос-Анджелесу надолго и не может помочь Никки. Её сердце обливается кровью и раз за разом вдребезги бьется об пол, инкрустированный наркотой.
— Зачем ты это делаешь? — теперь Джо может приходить к Никки только в те дни, когда Кимберли не является к нему, чтобы вмазаться. — Ты же себя убиваешь…
— Я в порядке, — он врет, и это видно. Лжет не Джо, а самому себе, пытаясь удержать в руках хоть какое-то подобие контроля над своей жизнью. Но весь контроль остается на кончике иглы, что торчит из его вены, когда ему звонят и говорят о приговоре, вынесенном Винсу Нилу.
Джо ничего не может сделать. Она с болью наблюдает, как постепенно группа веселых, любящих вечеринки и развлекуху парней превращается в разъедаемых своими демонами, разобщенных чудовищ. Они отталкивают от себя Винса, терроризируют его и третируют, пока сами обдалбываются кокаином на всю катушку, и он по вечерам после репетиций прячется в «Рейнбоу», чтобы глотнуть пива. Джо знает, что ему нельзя злоупотреблять с алкоголем, знает, что Раззл погиб из-за того, что Винс не справился с управлением, будучи пьяным, но пинту пива она ему наливает, а потом сажает в такси и отправляет прямо домой, к Бэт Линн. Отношения с женой у Винса тоже трещат по швам, вся его жизнь трещит по швам; Джо винить его в смерти Раззла не может, хотя, наверное, должна бы. Однажды Винс, в её выходной, приезжает к ней домой и два часа рыдает, повторяя только, что смерти Раззла он не хотел, а Джо гладит его по голове и гадает: сможет ли он репетировать в таком состоянии? Впрочем, он должен, иначе чудовище по имени Сикс его с потрохами сожрет и не подавится. Никки мастерски внушает Винсу чувство вины, а сам изнутри разлагается, превращаясь в ничто. Джо больно, она исходит на эту боль, ревет в подушку ночами, но что она может сделать?
Никки её не слушает. До рукоприкладства не доходит, — пока что? — но стоит ей заикнуться о рехабе, и он рычит, как загнанный в угол зверь. У него всё под контролем. Отвали. Иди сюда, Джо, обними меня. Я в порядке. Скоро тур. Она слышит это всё слишком часто, чтобы поверить. Она закрывает глаза и вспоминает дни, когда Никки играл ей свои песни и смеялся, ерзая макушкой у неё на коленях, и говорил, говорил… теперь он всё больше молчит. Джо припоминает слова Шерон — «этот мальчишка танцует с Дьяволом» — и теперь понимает, что Осборн была права. Никки не просто танцует с Дьяволом, он вовлекает в этот танец всех, кто находится рядом с ним.
Джо самой хватает силы воли и храбрости раз за разом отказывать Никки, если он предлагает ей вмазаться. У него добра навалом — и смэк, и таблетки, и всё, что вы захотите. Он возвращается из тура и падает в наркотическую бездну; Джо задыхается, но не может ему помочь, Никки не пускает её в дом, который Кимберли подобрала для него, он никого, кроме Кимберли и своего дилера, туда не пускает. По крайней мере, в те дни, когда у него не проходят наркотические вечеринки.
Джо умирает вместе с ним. Иногда, если Никки появляется в «Рейнбоу», она не узнает его, а за вечер он умудряется влить в себя галлоны виски и несколько раз ширнуться в туалете. Побег из рехаба, в который их с Кимберли запихнул менеджмент, становится ещё одним гвоздем в крышку его гроба. Кимберли остается в центре, а Никки возвращается домой. За тот вечер он звонит бабушке, а потом — Джо, и, в отличие от его бабушки, которая уже была слишком больна, Джо к телефону подходит. Воспоминания о доме, полном разбитых гитар и покореженных вещей, растерзанных листков бумаги с накорябанной лирикой, потом преследуют её во снах множество месяцев.