— Плесни мне Джека, — ни «пожалуйста», ни-чер-та.
Вэнити кидает двадцатку на полированную поверхность стойки. У Никки опять что-то внутри заворачивается, закипает от гнева, только бесится он уже не на Томми. Хочется Вэнити по морде съездить за неуместные выебоны. Она может выпендриваться, где захочет, но в баре «Рейнбоу» царствует Джо, и с этим все должны считаться. Даже Вэнити.
Джо берет двадцатку, отсчитывает сдачу. На лице у неё — заученно-вежливое выражение, которое она цепляет, если клиент её пиздец как бесит, а нахамить нельзя. Она едва скользит взглядом по лицу Никки, даже не здоровается, и его это задевает.
— Ваша сдача, — она протягивает Вэнити десятку и ещё несколько монет.
— Оставь себе, — та ухмыляется.
— Чаевые барменам не положены, — холодно произносит Джо. Никки передергивает. Он знает, что в «Рейнбоу» можно и бартендерам «на чай» оставлять, а, значит, Джо злится. Она терпеть не может, когда с ней ведут себя, как с прислугой.
Вэнити хмыкает, прихватывает со стойки сдачу. Джо забирается на табуретку и приподнимается на носки, чтобы достать виски с верхней полки; сегодня на ней — короткая кожаная юбка, и Томми присвистывает, а Никки ощущает, как болезненно-сладко тянет в паху. Мозг подкидывает неуместные воспоминания о стройных ногах Джо на его плечах, о её блядски-громких стонах и о пальцах, сжимающихся в его волосах. В штанах становится тесно.
Твою ж мать.
Джо вытаскивает бутылку и милостиво слезает с табуретки, льет виски в стакан Вэнити. Никки моргает, пытается сосредоточиться на том, как Джек наполняет стакан, и даже блядская ломка немного отпускает.
— Нальешь и мне? Привет, Джо.
— Привет, Никки, — Джо снова кидает на него взгляд, уже более долгий, чуть улыбается, но всё ещё профессионально-холодна.
Сикс отлично знает, как заставить её оттаять, нужно просто выволочь её в подсобку и зацеловать, а потом хорошенько оттрахать, пока не перестанет так волком зыркать, но, пожалуй, не при Вэнити же. И не то чтобы у Никки совесть взыграла, но у сучки Мэтьюз всегда есть наркота, и если они сейчас посрутся, то придется вызванивать Джейсона. Мысли опять начинают вертеться вокруг Мистера Браунстоуна; Никки закусывает щеку изнутри, залпом закидывает в себя виски — должно помочь, хотя бы на время.
Вэнити замечает, что он не платит за виски, и вскидывает бровь.
— У тебя здесь счет, что ли, Никки?
— Можно и так сказать, — он ухмыляется. — Джо иногда наливает мне просто так. По дружбе.
По дружбе, да. Никки не врет — они с Джо уже много лет друзья и всегда прикроют друг другу задницы. Иногда они трахаются, и в этом тоже ничего такого нет. Джо вытаскивала Никки из такого дерьма, о каком Вэнити вряд ли в жизни своей слышала, а если и слышала, то вряд ли испытывала, будучи под крылышком у Принса. В тусовке трепались, что он чуть ли не на коленях умолял её вернуться, и Никки это бесит так, что аж зад дымится.
— По дружбе, значит, — тянет Вэнити. Щурится, и в её темных глазах вспыхивает ревность. Никки бы даже понравилось это, да только он жопой чует, что не кончится это добром.
За орущей музыкой не слышно, что в «Рейнбоу» заваливаются Guns’n’Roses — шумные, во всю глотку орущие, со своими тёлками наперевес. Никки бросает оценивающий взгляд на кудрявую бабу в обнимку с Роузом, но Вэнити ощутимо толкает его в грудь.
— Ты с ней спал?
— С этой? — Никки тычет большим пальцем за спину, в сторону девчонки Эксла. — Больно надо с этим рыжим придурком из-за бабы сраться.
Вэнити шипит сквозь зубы, выходя из себя; Сикс уже успел понять, что её настроение меняется быстрее, чем глюки после хорошей дозы.
— С этой сучкой, — она мотает головой в сторону Джо. — Ты с ней спал?
С Джо-то?
— Не называй её сучкой, — его бесит, что Вэнити так называет Джо. Хочется сделать ей больно. Руку вывернуть, например, так, чтобы визжала.
— Так трахался ты с ней или нет? — ей будто очень нужно знать ответ. Так, что она аж стакан в пальцах сжимает до побелевших костяшек.
Спал, да. И прямо сейчас не отказался бы ещё разок. Из-за этой гребаной юбки. Джо действительно сучка, если надела сегодня эту блядскую юбку, которая едва прикрывает зад. Никки чувствует, что возбуждение снова тяжело бьет в пах. Джо, блять. Посадить бы её на барную стойку и… Никки моргает, отгоняя заманчивую мысль, а Вэнити уже успевает кинуть взгляд на его штаны, и её злость взвинчивается до максимума. Недолго думая, она выплескивает Никки в лицо остаток своего вискаря, и, пока он утирает лицо рукавом куртки, смуглой гремучей змеей скользит сбоку за стойку, прямо к Джо.
Вискарь щиплет глаза. Никки матерится, с трудом разлепляя веки, и сквозь пелену слёз успевает разглядеть: разъяренная Вэнити бросается на Джо, цепляется за её волосы и рычит. Джо вскрикивает, дергается, оставляя в ногтях у Вэнити несколько прядей.
— Эй, да какого хрена?!
Не дав ей опомниться, Вэнити кидается снова, целясь ногтями Джо прямо в глаза, и та едва успевает увернуться, снова подставляя под удар волосы.
— Чертова шлюха! — Вэнити охренительно зла. Никки, наконец, промаргивается: драка длится всего несколько секунд, и он, очухавшись, тоже бросается за стойку, обхватывает Вэнити поперек талии, оттаскивает от Джо, которую удерживает Дафф.
Никки знает этого Даффа, он играет в Guns’n’Roses, тоже басист. И сейчас он держит дрожащую, ошарашенную Джо, как должен был держать Никки, а в руках у самого Сикса бьется злющая, как сука, Вэнити, и тогда Никки не выдерживает. Он разворачивает Вэнити к себе и бьет её по лицу. Ему кажется, что звук удара заглушает даже орущую музыку. Кажется, что добрая часть «Рейнбоу» таращится на них.
— Вышвырни эту тварь отсюда! — голос Даффа доносится как через пелену, в башке у Никки всё ещё звенит звук удара, а Вэнити моргает, держась за горящую щеку. Всю дурь из неё выбило одним махом. — Иначе я её сам в грязь мордой выкину, там ей и место!
Никки снова моргает. Фокусирует взгляд на Даффе, который прижимает к себе Джо, и у него аж закипает всё за ребрами, хочется Даффа повозить рожей по барной стойке, потому что Джо — его, она принадлежит Никки, она только с ним, и… Он встряхивает головой, в мозгу снова звенит.
Ему нужно вмазаться. Когда он вмажется, мир сузится до размеров туалетной кабинки, и пусть его будет мутить и блевать, потом наступит легкость, и всё это дерьмо не будет иметь никакого, мать его, значения.
Вообще никакого.
— Идем, — Никки грубо прихватывает Вэнити за плечо. — Пошли в сортир, вмажемся, а потом я тебя трахну. Может быть.
Или нет. Или он не будет об этом помнить. И она тоже. Просто нужно вмазаться, чтобы отпустило, отпустило, отпустило. Сортиру «Рейнбоу» не впервой приютить наркоманов. А Вэнити тащится за ним, запал и злоба прошли; волшебное слово «вмазаться» утихомирило сучку быстрее любого успокоительного. Где-то там, за спиной, Дафф утешает напуганную Джо; Никки не хочет думать, что это должен быть он. У Джо есть защитник — ну и отлично, пусть к нему и катится. Наверное, Дафф долго ждал такого шанса, пока таскался в «Рейнбоу» и трахал Джо взглядом. Как и все они здесь.
В задницу это всё. В жопу, в жопу, в жопу.
Нахуй.
Вэнити ссыпает порошок в ложку. Огонёк пляшет и полутьме сортирной кабинки, нагревает металл, плавит, превращая героин в жидкий кайф. Никки пялится на стену, где маркером выведено, что, мол, Кристал сосёт за доллар.
— Готово, — сообщает Вэнити. — Руку гони.
Жгут перетягивает предплечье; исколотая вена выступает под кожей. Никки наблюдает, как игла входит в вену, и за грудиной разливается тепло.
========== Март 1987 ==========
Комментарий к Март 1987