У неё в животе огнём полыхает от его близости. Она чувствует себя полной дурой, и почему-то уверена, что Никки думает так же. Но, может быть, ничего он и вовсе не думает.
— Не боишься, что я тебя ограблю? — спрашивает Никки, протягивая ей последний хот-дог.
Джо передергивает плечами: самый дурацкий вопрос на свете.
— Будто у меня есть, что воровать. Трусы, что ли?
Он хмыкает, взглядывает на неё искоса.
— А нахрена они вообще нужны? — а затем тянется и целует её. Губы у Никки сухие, обветренные и теплые, языком он скользит Джо в рот, и она не сопротивляется, запускает ладонь в его волосы, притягивая его ближе. Он стонет в поцелуй, ладонью лезет под её юбку. — Вот и зачем тебе эти трусы? — смеется он. — Они бесполезны.
Джо смотрит в его расширившиеся зрачки и почти готова согласиться с ним. Её тянет к Никки с невероятно-блять-сокрушительной силой, и ей кажется, что она, зажмурившись, шагает в бездну в надежде, что полетит вниз не одна.
Может быть, это — самая паршивая идея на свете, но Джо не хочет думать об этом, когда усаживается к нему на колени и тянется к ремню на его джинсах. Пошло оно всё. Никки удовлетворенно урчит, целуя её в шею, и это кажется правильным.
Когда Сикс выуживает сигареты, Джо бьет его рукам.
— А вот за табачную вонь меня отсюда точно попрут, — поясняет она в ответ на его вскинутую бровь. — Я пока эту комнатку нашла, тоже несколько раз в баре ночевала.
— Окей, — Никки поднимает руки, сдаваясь. — Таблетку будешь? Она не воняет.
Хозяин дома против табака, но не против гостей, алкоголя и наркотиков, и Джо делит с Никки порцию амфетамина на двоих, а потом ловит трипы, пока чертов Сикс замирает внизу, между её ног, и поднимает на неё взгляд. Его серые глаза почему-то кажутся ярко-зелёными, и Джо понятия не имеет, это освещение делает их такими, или её уже накрыло. Наркотики и Никки — кажется, сам почти как наркотик — превращают её нервы в оголенные провода, и она вскрикивает, цепляясь пальцами за старые простыни, за волосы Никки, за всё, что попадется ей под руку.
Может быть, Никки просто не умеет благодарить женщин иначе, чем тащить их в постель.
Может быть, Джо не стоило приглашать его к себе.
Ей плевать.
— А ты классная, — Никки вытягивается рядом, кусает её плечо. — Мы послезавтра играем в Трубадуре. Будет несколько групп, мы первые. Придешь?
Джо бы хотелось прийти, но ей предстоит пятничная смена в баре, всегда самая сложная, ведь пустые стаканы будут появляться чаще, чем она будет успевать их мыть. Она качает головой.
— Работаю, — и в груди подозрительно ёкает, потому что ей кажется, она должна была сказать «да». Но Никки не обижается. Носом поддевает мочку её уха и хмыкает:
— Значит, через неделю, в Старвуде. Мы каждую пятницу хоть где-то да выступаем.
Джо знает, что делает глупость, но она соглашается. И, когда Никки засыпает в её постели, почему-то ей не кажется, что она его больше никогда не увидит.
========== Февраль — август 1982 ==========
Комментарий к Февраль — август 1982
Aesthetic:
https://sun9-25.userapi.com/r8IlixMAD9UHDeW5t4USFI7pvKCiI8UMT3yDhQ/LCkINkqQrxM.jpg
Лита Форд. Джо видит её светлую макушку в Rainbow, и ей хочется в бар не выходить, но выбора у неё нет. Она сделала вид, что ей плевать на внезапно возникшие у Сикса постоянные отношения: он просто встретил Литу на одной из вечеринок, она представилась, и с той ночи они не расставались. Джо улыбнулась ему на новость, обняла и сказала, что очень рада, но вряд ли обманула хоть кого-то, кроме самого Никки.
Они — друзья; Джо напоминает себе это каждый раз, когда Никки, уже без грима и вызывающих шмоток, в привычных кожаных штанах и футболке, приводит Литу в «Рейнбоу». Джо приходится продавать ей пиво и мешать коктейли, а её сердце разрывается на части. Они — друзья, как же иначе? Только Джо мутит от мысли, что она тоже могла бы пойти с кем-то на свидание, что она могла быть позволить себе жить. А Никки, кажется, вообще плевать. Он сажает Литу к себе на колени, целует перед всеми, будто заявляет целому миру: «Я добился Литы Форд, а что есть у тебя?».
У Джо есть лишь чувства, которые она теперь может запихнуть себе в задницу. Работа, которая дает ей деньги, но при этом в часы появления в баре Никки становится невыносимой. И, возможно, внешность, которая Джо только мешает.
— Смешаешь мне «белого русского»? — нет, Лита никогда не позволяет себе косых взглядов в сторону Джо. Никки ведёт себя как паинька в её присутствии: почти невинно целует Джо в щеку и обнимает, представил её как лучшую подругу, с чего бы Форд ему не верить? Она дружелюбна, вот, улыбается, пока протягивает десятку.
— Конечно, — Джо разворачивается к полке с алкоголем, взмахивая густым тёмным хвостом волос. Ей легче на Литу не смотреть вообще, потому что Форд ни в чем не виновата, но не злиться на неё не получается.
Джо завидует ей. Завидует, что Никки обнимает её, засыпая, и её трахает — до визгу, до криков, наждачкой проходящих по горлу, как трахал Джо. Играет ей новые песни и ищет в ней вдохновение. Она может представить, как смешиваются на подушке черные волосы Никки и выжженные краской пряди Литы. Именно Форд Никки представляет, как свою женщину, и порой Джо задается вопросом: чем она-то заслужила ушат дерьма, постоянно опрокидываемый на неё жизнью?
Словно себе назло, Джо мешает для Литы одного из самых лучших «белых русских» за время своей работы в «Рейнбоу». Форд благодарит, расплываясь в белозубой улыбке, и возвращается за столик; Никки, смеясь, притягивает её к себе.
Джо сжимает кулаки, чтобы не заплакать прямо здесь, на мгновение зажмуривается.
— Милая, пойдем, покурим, — Винс появляется, как и всегда, вовремя. Вообще-то он в «Рейнбоу» пришел с Сэм, своей нынешней девушкой. Они вместе уже месяцев восемь, и для Винни это почти рекорд. — Дай себе перерыв.
И, казалось бы, он говорит о перерыве в работе, но на самом деле Винс прекрасно знает, что она чувствует, и предлагает ей выдохнуть. Джо оглядывается на Джейка, тот вскидывает брови, она изображает прикуривание сигареты, и второй бармен кивает: давай, я поработаю.
На улице прохладно, и Джо ежится в одной футболке — всего плюс двенадцать в ночи. Винс накидывает ей на плечи свою кожанку.
— Ты в порядке?
Джо кивает, выуживает сигарету из пачки.
— Просто устала.
Винс щурится и молчит, пока затягивается, выдыхает дым длинной мутной струей. Он теперь мечта целой кучи девчонок, за их группу взялись Elektra Records, а значит, это будет бомба, Джо знает. Они запишут новый альбом и поедут в новый тур, а Джо останется здесь.
Ждать, как и всегда.
Ждать возвращения Никки. Ждать, когда он, пропахший дымом и алкоголем, обнимет её и скажет, что скучал. Ждать, потому что Джозефина Энн Лоуренс в своих чувствах не обманывается: она любит Никки Сикса всем своим израненным сердцем.
Где была Форд, когда Никки менял группу за группой, чтобы вновь оказаться на сцене? Где была Лита, когда он, обдолбанный, пьяный, после очередной вечеринки у Блэки Лоулесса, приползал к Джо, чтобы было, куда кинуть усталое тело? Тогда Форд и не взглянула бы на него, хотя сейчас во всеуслышание говорит, что он — её любовь. Джо знает, что несправедлива к ней, но ей больно. Ей можно.
— Милая, ты вообще не обязана этого придурка терпеть, — Винс протягивает ей зажигалку, когда после трех неудачных попыток прикурить она свою в сердцах кидает в урну. — Скажи ему, что ты офф.
И, наверное, Винни прав. На все сто, на двести процентов, но Джо не может. Она была рядом с Никки с тех пор, как они вдвоем разделили гамбургеры, Лёвенбрау, таблетки и постель, и она обещала, что будет рядом, что бы ни произошло. Джо держит слово. Джо знает, что для Никки она всегда была и будет всего лишь подругой, с которой можно спать, если не хочется искать других вариантов, но ещё она знает, что Сикс доверяет ей, а это стоит многого.