— Винни, всё нормально, — она закуривает. — Тебе ли не знать, мы никогда не встречались.
Винс пепел стряхивает прямо на асфальт.
— Не встречались, — он морщит нос. — И поэтому Сикстер тебя везде за собой таскал, да? Поэтому он не постремался дать мне в рожу, когда я просто намекнул, что ты красивая? Поэтому он твоих парней с лестницы спускал?
Джо качает головой.
— Это здесь ни при чем. Мы всегда были просто друзьями, — она повторяет слова Никки, потому что это единственный щит, который у неё остался. Винс раздраженно сплевывает на землю.
— Когда Сикс притащил Форд, мы вообще не поняли, что за хрень, и почему он тебя кинул. А он сказал, что вы так-то всё ещё друзья, и ты никуда не делась. Но я-то вижу, что тебе больно, милая.
Джо не хочется спорить и не хочется ничего отрицать. Она просто снова затягивается сигаретой.
— Не волнуйся за меня, Винни, — говорит она, швыряя окурок в урну. — Я как-нибудь справлюсь.
Выбора у неё всё равно нет.
*
Раззл совсем не похож на Никки — у него английский акцент и острые скулы, легкий характер и полное отсутствие сицилийской взрывоопасности. К Сиксу можно поднести горящую спичку, и его разносит, как бочку с порохом. Раззл закатывает глаза и обдолбанно улыбается, даже если наркотиков в его крови ещё нет. Ему, кажется, плевать на всё, что происходит вокруг, он включает T-Rex на проигрывателе и подпевает себе под нос, его черные волосы рассыпаются по светлой подушке. Иногда Джо просыпается ночью и не сразу разбирает, что рядом с ней — не Сикс, но Раззл всё равно совсем другой.
У Никки — Лита Форд, уже почти год как Лита; он возвращается к ней домой, чтобы писать новые песни, и говорит всем, что исполнилась его мечта. Ну что ж, теперь он может трахать Литу, сколько его душе — и члену — угодно. У Джо болит сердце, оно превратилось в сплошную рану, на которую Сикс постоянно сыпет соль, а Раззл помогает ей хоть ненадолго об этой боли забыть.
Они оба не строят планов на будущее, а живут здесь и сейчас. Раззл забирает Джо из «Рэйнбоу», когда она, уставшая после целой смены на ногах, просто хочет домой. Он берет её за руку, как почти никогда не делал Никки, покупает ей картошку фри и говорит, что в Англии она зовется чипсами, и американское название — офигеть странное. Джо впервые за долгое время позволяет кому-то, кто не Никки, целовать себя, и ей даже нравится. С Раззлом легко, с ним не нужно думать, какой взрыв могут вызвать те или иные слова, и с ним можно молчать, положив голову ему на плечо. Джо не знает, нужно ли ей это по жизни, но нужно сейчас.
На самом деле, Джо встречает Раззла в «Рэйнбоу» — никого это даже не удивляет. Она работает в ту ночь, а Mötley Crüe притаскиваются выпить и снять девчонок. На коленях у Никки сидит Лита; она хрипло хохочет и то и дело выходит курить. Джо рада, что в субботний вечер посетителей много, ей некогда… смотреть? Некогда раз за разом разбивать и без того в хлам разбитое сердце? Она наливает пиво и мешает коктейли, делает лонги и шоты, а на стол к Никки и компании отправляется несколько бутылок виски, потому что у них с администратором бара свои, хорошие счеты. Никки глотает виски прямо из горла, целует Литу, а Винни, подходя к Джо за своим пивом, бросает на неё сочувственный взгляд:
— Милая, ты как?
Все говорят, Винс не умеет дружить с женщинами, и, возможно, это и правда, но для Джо он делает исключение. То самое, которое подтверждает правило. Нил всех девчонок зовет «милая», но только её — без сексуального подтекста. Без какого-либо подтекста вообще.
— Винни, я в порядке, — Джо улыбается. Она всегда улыбается, у неё просто нет выбора. — Мы с Никки всегда были и будем друзьями, я рада, если он счастлив.
— Ну да, — хмыкает Винс. — Я почти тебе поверил, — он, может, и кажется дураком, но на самом деле далеко не так туп, как Никки о нём думает, хотя, может быть, без меры эгоистичен, а кто из них не такой?
Джо отвлекает другой посетитель, а когда она снова поворачивается в сторону Mötley Crüe, там с ними ещё один парень — в бархатном красном пиджаке и черном цилиндре, среди оборванцев с окраин он смотрится странно. Парень поднимает голову, замечает её и улыбается.
Лита курит на улице; и Никки вскидывается, прослеживая за взглядом незнакомца. Джо знает это выражение лица, на нём яркими буквами горит «Джо, не смей», в глазах — ядовитая злость, как и всегда, стоит кому-то хотя бы бросить на неё взгляд. Но у Сикса теперь Лита, а с Джо они просто друзья, и какого хрена, Никки, а?
Джо улыбается незнакомцу в ответ. От неё не убудет.
Незнакомца зовут Раззл.
— О, — добавляет он, — вообще-то родители обозвали меня Николасом Дингли, но Раззл мне нравится больше.
Он дожидается Джо после закрытия бара. Просто стоит, прислонившись плечом к фонарному столбу, и курит, от его сигареты идёт сладковатый запах, свойственный марихуане.
— Тебя проводить? — интересуется он.
— Далеко, — замечает Джо, хотя ей внезапно приятно чужое внимание, и губы едут в ответной улыбке.
— А я никуда не тороплюсь.
Раззл остается в её постели и в её жизни — точно не навсегда, но определенно на какое-то время. Рассказывает о своей группе — Hanoi Rocks, он прилетел в Америку, чтобы забукировать здесь первое американское турне, возможно, совсем скоро, ну или как карта ляжет. В группе он не так уж давно, всего несколько месяцев, но дела идут в гору. Джо слушает их первый альбом, ей нравится.
Никки зол. Она видит это, слышит, чувствует всей кожей. Он и слова ей не говорит, общается, как и прежде, дает послушать новые песни; отношения с Литой и отношения с алкоголем тянут его на дно, а заигрывания с сатанизмом — во тьму. Джо сидит с ногами на диванчике «Рэйнбоу», пока посетители не заполонили бар, и смотрит, как Никки пьет виски, разглядывает небрежно выдранные из блокнота листы с текстами, и ей хочется спросить: какого хрена ты делаешь, Сикс?
Она и спрашивает.
Он вскидывает брови:
— А ты?
Джо знает, о чем говорит Никки. О Раззле. Пожимает плечами.
— А что не так?
— Раззл, — Сикс глядит на неё из-под черных прядей. Чешет щеку, чуть заросшую темной щетиной; серые глаза темнеют, как перед грозой. — Зачем он тебе?
— Никки, я не спрашиваю, зачем тебе Лита, это и так очевидно. Почему я не могу с кем-то встречаться?
— Так вы встречаетесь или трахаетесь? — Никки прожигает её взглядом до самых костей, Джо осыпалась бы пеплом на пол, если бы он мог сжечь её дотла. — Джо…
Он не зовет её «моя Джо», как звал раньше, и от этого больно, и от этого не излечит Раззл, не излечит никто, даже время. Ей кажется, что Никки втыкает нож ей в сердце и садистски проворачивает там несколько раз. Джо знает, что он ревнует, и это доставляло бы ей удовольствие, но почему-то не доставляет.
— И то, и другое, Никки, — если Сикс жесток с ней, она тоже может.
Сикс рычит сквозь зубы. Подрывается, отчего все его записи веером разлетаются по столу, вцепляется в запястье Джо и тащит за собой, к подсобкам с алкоголем. Джо вырывается, но Никки всегда был сильнее; он толкает её внутрь и прижимает к стене.
— Скажи, что не скучаешь, Джо, — хрипит он. — Скажи, потому что я скучаю, — Джо толкает его в грудь, но Никки плевать, он целует её, вжимает в стенку, ладонью зарывается в её волосы, оттягивает пряди, почти причиняя боль. — Скажи, мать твою, скажи…