Жан, владелец трактира, француз по происхождению, к подобной фамильярности со стороны завсегдатаев привык и давно с нею смирился. Выбора, впрочем, не было - люди приходили сюда не за светскими развлечениями, и даже те посетители, что были вхожи в высокое аристократическое общество, в этих стенах лишались своих манер.
-Чего угодно господам? - вежливо осведомился Жан, остановившись у их стола. Невысокий, поджарый и краснолицый, с неухоженными седыми космами, трактирщик производил впечатление человека без возраста.
-Вина еще! - пьяным голосом потребовал Мариус и перевел взгляд на тарелки с остатками тушеного кролика, составлявшего сегодня их ужин. - И мяса! Мяса подавай!
-Есть только куры, - с сожалением признался трактирщик. - Подойдет?
-Ты издеваешься?! - возмутился Мариус. - Какие, к черту, куры?! Свинину подай! Неужели у тебя нет ни одного завалящего поросенка?!
-Завтра доставят, сейчас уж ночь на дворе, - невозмутимо ответил Жан, нисколько не испугавшись. К такого рода спорам он тоже привык и знал, как обращаться с подобными крикунами. - Пока предлагаю утолить голод хорошей порцией курятины. Еще есть яйца, хлеб, овощи...
-Тащи все! - махнул рукой более уравновешенный Генрих. - Сойдет!
-Придется немного обождать, моя жена уже спит. Я ее разбужу, и в течение часа она все приготовит.
-Получаса! - сварливо поправил Мариус, желая, чтобы последнее слово осталось за ним. - Пускай поджарит яйца, подай их с хлебом. А выпивку сейчас тащи!
-Как будет угодно господам, - поклонился трактирщик и проворно ретировался, воображая, какими упреками осыпет его дражайшая супруга, когда он заставит ее жарить яичницу среди ночи! А что делать? Не хочется терять столь выгодных клиентов... шутка ли - один из них, только женившись, уже тут как тут, забросил молодую женушку и тратит деньги в свое удовольствие с ветреными продажными красотками!
-Как вообще настроение? - со значением спросил Генрих, когда подали вино, и приятели отпили по глотку.
Мариус покосился на свою "даму", по-прежнему льнувшую к его плечу; говорить при ней ему не хотелось.
-Иди-ка погуляй, Эля, мне сейчас не до баловства, - сказал он девице, отстраняя ее от себя.
Она выпрямилась и недоуменно захлопала длинными ресницами:
-Как - иди?! Я столько времени с тобой просидела...
-О боже! - простонал Мариус и с досадой бросил на стол пару монет. - Бери и иди!
Эльвира обиженно надула губы, схватила монеты и, подобрав пышные юбки, гордо удалилась, энергично вихляя бедрами.
-Не обижайся, крошка! - крикнул Мариус ей вслед, не без раскаяния провожая взглядом ладную фигурку кокотки.
Девушка не обернулась, всем своим видом изображая оскорбленное достоинство (коего не было и в помине)... и очень скоро утешилась в объятиях другого кавалера, более настроенного на ласки.
-Мне свою тоже прогнать? - с сожалением спросил Генирх и по примеру друга отстранил от себя красотку в алом. Сказал мягко: - Иди, милая, встретимся после... подожди меня, я буду щедрым!
Девица сверкнула довольной улыбкой и тотчас упорхнула. Сидеть в обществе двух пьяных аристократов ей явно наскучило...
-Ну, мы одни, давай, выкладывай! - со вздохом предложил Генрих, делая глоток вина побольше. - Каково оно, быть женатым?
Маиус поморщился и подцепил с тарелки остатки кролика. Мрачно прожевал, почти не чувствуя вкуса.
-Не понял пока, - признался парень, наконец. - Я же только-только женился! Пока все... неясно!
Генрих, прищурившись, с неожиданной проницательностью глянул на друга.
-Что, не нашел общий язык с суженой?
-Да как с такой можно что-то общее найти?! - вспылил юноша, вскидывая голову. Ему казалось, приятель в чем-то обвиняет лично его.
-Тише, тише! - примиряюще сказал Генрих, зная, какой вспыльчивый нрав у его друга - особенно в нетрезвом состоянии. - Мне она, твоя супружница, тоже не понравилась.
-Вот то-то же! Чего делать, ума не приложу...
Ответить Генриху помешал трактирщик, приблизившийся к ним с груженым подносом.
-Вот, господа, как и обещано! - довольно заявил он, водрузив на стол миску с яичницей и корзинку с хлебом. - Уложились в 20 минут!
-Спасибо, - буркнул Маруис и навалил себе на тарелку солидную порцию яичницы. Поднял взгляд на Генриха, который наблюдал за другом не без ехидства, и произнес, словно оправдываясь: - Беспокойство пробуждает аппетит, знаешь ли!
-А чего тебе так уж беспокоиться? - пожал плечами приятель, потянувшись за хлебом. - Подумаешь, жена! Чему она мешает?
-Она меня раздражает! - пояснил Мариус, сузив глаза.
-Рановато судить! Может, еще привыкнешь...
-Мы говорим не о сюртуке, а о жене! - хмуро напомнил граф. - И вообще, я не хочу привыкать, приспосабливаться! Черт возьми, сегодня за завтраком я не знал, о чем с ней говорить!
-Можно подумать, с женщинами есть, о чем говорить, - фыркнул Генрих. - Они не для этого созданы, знаешь ли...
-Она и для других дел не годится! - процедил сквозь зубы Мариус и, нагнувшись над столом, негромко добавил: - Ты не представляешь, что это за кошмар был! Это не женщина, а бревно!
-Зато деньги есть, - снова напомнил Генрих. - Немалые, я слышал. Приданое приличное, а?
-Ну, что есть то есть, - неохотно признал Мариус. - Но это как-то не утешает... видеть ее день за днем... от одной мысли коробит!
-Ты будешь пересекаться с ней не так уж часто, - не согласился Генрих. - Перетерпишь совместные трапезы... а наведываться к ней в спальню каждую ночь необязательно! А уж когда появится наследник... тогда и вовсе можно оставить беднягу в покое!
-Ты меня изобразил каким-то монстром! - усмехнулся Мариус и задумчиво добавил, осененный новой идеей, которую породил затуманенный вином рассудок: - Хотя это неплохой план, дружище...
-Какой план? - насторожился Генрих.
-Стать истинным монстром! Она сама начнет искать пути к спасению! Пусть тоже поломает голову, как избавиться от меня!
Он улыбнулся, довольный собственной изобретательностью, и не заметил исказившей лицо друга гримаски. Генрих явно не одобрял план своего вспыльчивого приятеля... однако благоразумно предпочел не высказываться.
* * *
Аннет со страхом ждала возвращения мужа. Придет ли он к ней сегодня ночью? Девушка отчаянно надеялась, что нет...
Она переоделась в ночную рубашку, распустила волосы и, прежде чем улечься в постель, устроилась возле зеркала. В спальне было темно, и лишь одинокая свеча на туалетном столике озаряла помещение. И в этом дрожащем неуверенном свете Аннет рассматривала собственное отражение, изучала придирчиво и хмуро.