-Ты не знаешь меня, Луис! У меня было трудное детство... и отрочество... я почти скатилась по наклонной. Мне просто повезло оказаться в штате прислуги графа де Монси́, отца Аннет, - девушка не стала утруждать себя излишней вежливостью по отношению к знатной сопернице и продолжала все тем же насмешливым, пропитанным горечью, тоном: - К счастью, я способна на большее, чем уборка дома, и госпожа графиня это заметила! И когда ее дочь выходила замуж, решила испытать меня...
-И ты не справилась? - осторожно спросил Луис, несколько смущенный пылающим взглядом Марты. Никогда еще, даже в самом дурном настроении, она не бывала так зла!
-С чего ты взял?! - возмутилась девушка, вздернув подбородок. - Я справилась и даже перестаралась!
Луис явно не понял скрытого смысла этой фразы.
-Скажи... а правда то, что болтают? - сконфуженно спросил он. - Ну... что тебя увольняют из-за... в общем...
Парень не смог договорить и, стушевавшись, умолк. Марта с жалостью взглянула на него, на ее красиво очерченных губах вспыхнула ироничная улыбка.
-Правда ли, что я провела ночь с господином Мариусом? - без тени смущения уточнила она. - Безусловно!
Он воззрился на нее с ужасом.
-И ты отдала ему... ему...
-Мою невинность? - все так же беззастенчиво завершила его фразу Марта. - О нет! Не ему... другому мужчине.
Теперь к испугу во взгляде Луиса примешалась тень брезгливости. Тотчас подметив это, девушка ощетинилась, глаза сузились в щелочки:
-Ага, упрекаешь! Не спорь, вижу! Что ж, ты не был бы так категоричен, предложи я свою девственность тебе, правда? Ну, что смотришь? Ты ведь хотел меня! Хотел и хочешь!
Она почти кричала, не заботясь о том, кто может их услышать. Зато Луиса это наверняка тревожило. Оглянувшись по сторонам, он пробормотал что-то нечленораздельное, торопливо поднялся и вышел из кухни.
-Юнец! - припечатала Март ему вслед, и это безобидное слово прозвучало как оскорбление.
* * *
К концу недели Марта покинула ставший столь негостеприимным особняк графов де Либон - с вполне приличным набором рекомендаций. Куда собирается податься былая камеристка, где жить, пока не получит новое место, никто не знал... и не особенно интересовался.
Марта ушла утром, почти на рассвете, прихватив небольшой чемоданчик с нехитрыми пожитками - вещей у нее оказалось прискорбно мало. Никем не провожаемая, она чувствовала себя оплеванной, хотя и старательно крепилась, играя в безразличие...
В саду было холодно и сумрачно - только начало светать. Ежась, Марта остановилась у ворот, вдыхая свежий воздух и в последний раз наслаждаясь окружающими видами. Отнюдь не склонная к романтике и несентиментальная, девушка, тем не менее, испытывала странную печаль... ей было жаль расставаться не с надеждами на роман с главой семьи (довольно призрачными), а с самим укладом жизни, к которому она успела привыкнуть, с домочадцами, к которым привязалась... черт возьми, она даже по миссис Ховард будет скучать!
-Ты рано! - раздался взволнованный голос, и из рассветного сумрака вынырнула чья-то тень.
-О Господи, Луис! - схватившись за сердце, воскликнула Марта, опознав младшего лакея. - Ты напугал меня...
И все-таки ей было приятно, что он вышел проститься с ней... хоть кого-то волновала ее судьба! Правда, гораздо больше она обрадовалась бы появлению Мариуса...
-Извини... - покаялся лакей. - Я не мог не попрощаться...
-Спасибо, - мягко произнесла Марта и вымученно улыбнулась. - А как ты узнал, когда я собираюсь... отбыть? Или ты тут всю ночь стоишь?
-Я знал, что ты утром уезжаешь. Мистер Берлим намекнул, что очень рано... мол, стесняешься...
-Вот еще! - фыркнула Марта. - Просто скоро отходит мой экипаж...
Это было почти правдой... но лишь отчасти.
-И куда ты теперь? - помолчав, грустно спросил Луис. Он как будто стеснялся смотреть на нее и то и дело отводил взгляд.
Девушка пожала плечами:
-Поживу у подруги в Лондоне. Потом постараюсь пристроиться где-нибудь горничной или камеристкой.
-В Лондоне! - с завистью протянул Луис. - Наверно, там здорово... не то что тут, в пригороде.
-Там грязно, душно... тут лучше, поверь, - без воодушевления возразила Марта. - Тут свобода, роскошь... мне еще нескоро удастся пожить в таких условиях.
-Ты справишься, я уверен! - с жаром сказал Луис, поднимая взгляд. Глаза его пылали. - Ты... особенная.
Что-то в лице юноше, в интонациях его голоса тронуло девушку. Она опустила свой саквояж на землю и, шагнув к Луису, осторожно взяла его за руку. Парень вздрогнул, взволнованный этим прикосновением...
-Прощаемся, Луис... - негромко произнесла Марта. - Не думаю, что мы снова увидимся...
-Наверно... - хрипло пробормотал Луис. Ему вдруг стало жарко, несмотря на промозглость погоды.
-Поцелуй меня, Луис, - то ли попросила, то ли потребовала она. - Поцелуй... в первый и последний раз.
Он ошеломленно взглянул на нее, явно ожидая подвоха... однако Марта была на удивление серьезной, даже торжественной. Тогда лакей неуверенно обнял ее, притянул к себе... и бережно коснулся губами ее холодных и безучастных губ.
Поцелуй получился постным, скучным, но Луису, не избалованному женским вниманием, он таковым не показался. И годы спустя юноша вспоминал это свежее утро и сцену нежного, как ему представлялось, прощания... прощания не только с дорогой сердцу девушкой, но и с первыми романтическими мечтами.
Больше они с Мартой никогда не встречались.
Глава 10. Да будет мальчик! (171... год, Англия)
Аннет подспудно питала надежды, что история с камеристкой изменит их с Мариусом отношения к лучшему, и раскаяние немного смягчит ее упрямого мужа... однако этого не произошло. Поначалу молодой граф изображал муки совести и вел себя очень корректно, но уже пару дней спустя стал холодным, отчужденным, равнодушным. Он редко появлялся дома и еще реже заглядывал к супруге, да и то - на пару минут, просто узнать о ее самочувствии.
-Надеюсь, ты подаришь мне сына, - заметил однажды Мариус, словно напоминая оговоренные некогда условия: либо "наследник и жили долго и счастливо", либо... дальше Аннет боялась загадывать. В конце концов, может, им повезет, и родится мальчик?
Дни текли унылой монотонной чередой, невыносимо похожие друг на друга. Аннет отчаянно скучала, не зная, чем занять долгие часы. Ей ничего не хотелось: ни читать, ни рукодельничать, ни музицировать... Сильно подводило самочувствие: беднягу часто тошнило, а тело стало неповоротливым, грузным... и раньше не особенно хорошенькая, теперь девушка казалась самой себе просто толстухой и, страшась собственного отражения, старалась избегать зеркал. Но куда деться от отекших ног и рук, от пальцев, на которые не налазят любимые кольца?!