Вот уже второй год взлетали эти ракеты из Пенемюнде, падая в море или в заповедный лес. Сначала это были экспериментальные ракеты, а теперь уже второй месяц гитлеровские ракетные войска бомбардируют ракетами "Фау-2" Лондон и Южную Англию.
Новиков напряженно приглядывается к рычагам управления и приборам - в первый раз пилотирует он "мессер", хотя впервые побывал он в кабине "мессера" целых семь лет назад, в 1937 году, под Малагой. Это был первый сбитый им самолет, и сбил он его в небе Испании. Эх, если бы тогда провел он больше времени в кабине "мессера"! Куда увереннее чувствовал бы он себя сейчас. Хотя тот "мессер" был из гитлеровского воздушного легиона "Кондор" "Ме-109В", а этот - "Ме-109Е", что означает, что машина уже трижды модернизировалась.
Самолет то заваливается, задирая нос, то скользит с крыла на крыло. Крупные градины пота выступают на широком лбу Новикова с глубокой поперечной морщиной, все сильнее, будто в лихорадке, дрожат исхудавшие в плену, ослабевшие руки.
Спокойно, Владлен, спокойно! В каких только переделках не бывал ты! Правда, в таких вот не бывал...
Справа, в прогалине среди клубящихся облаков, пролетело на север звено "Ме-110". Еще ближе, почти встречным курсом, пронесся "дорнье" с эскортом из двух "фокке-вулъфов". Немецкие летчики не обратили никакого внимания на "стодевятку". Значит, приняли за своего; значит, снизу еще не объявили тревогу по радио, не приказали перехватить угнанный Новиковым самолет, хотя уже наверняка обнаружили, что связи со Штейнером нет... Один "фокке-вульф" даже приветственно помахал Новикову крыльями с черными крестами люфтваффе. Облегченно переведя дух, Новиков смахнул пот со лба, вновь уставился на приборы. Он даже усмехнулся краем рта: ну выручай, профессор Вилли Мессершмитт!
Ровно, басовито гудел мотор "драймлер-бенц" мощностью в одну тысячу сто лошадиных сил. Высотомер показывал три тысячи метров. Скорость почти максимальная - около пятисот километров в час.
Снова справа по борту промелькнула хищная тень "фокке-вульфа-190". Пожалуй, здесь пролегает трасса... Новиков стал осторожно снижаться, ложась на левое крыло. Из темно-зеленого крыла торчит дуло пушки, но Новиков знает: если дойдет до боя, он не сможет отбиться. Во-первых, ему не известно, заряжены ли две 20-миллиметровые пушки, установленные на крыльях, и два пулемета, а во-вторых, он не умеет стрелять из них.
Он еще раз нащупал тоненькую пачку бумаги в кармане комбинезона. Пакет с важными сведениями о секретных ракетах "Фау-2". Сведениями, по крупице собранными группой пенемюндских подпольщиков - русскими, поляками, чехами. И этим замечательным человеком - Старшим.
- Не забудь, Владлен, прихватить планшет Штей-нера, - инструктировал его прошлой ночью Старшой. - В нем могут оказаться ценные документы. Да и полетная карта тебе пригодится!
Что в планшете Штейнера? Новиков быстро положил планшет на колени, отстегнул никелированные кнопки. Полетная карта, но карта не простая: на ней помечены секретные объекты Пенемюнде! А это что за тетрадь? Бортжурнал! Бортжурнал Штейнера, до половины исписанный аккуратным почерком. Даты, даты... Август 1944-го, сентябрь, октябрь... Какие-то математические расчеты, формулы, колонки цифр, траектории, параболы... Не иначе как данные об испытании ракет!.. Интересно, очнулся уже или нет автор этих записей, гауптштурмфюрер СС Штейнер?
Новиков застегнул планшет. Да, благодаря Старшому, благодаря подпольщикам он летит из плена на Родину не с пустыми руками! Он приземлится где-нибудь за линией фронта, обнимет русских парней и скажет: "Примите, братья, боевой привет от подпольщиков из лагерей смерти, а также секретные гитлеровские документы и в придачу этот новейший "мессер"!.. Улыбка, тронувшая уголки губ, исчезла: Новиков вернулся мысленно к Старшому и другим друзьям-подпольщикам. Многие из них будут повешены, замучены гестаповцами, просто расстреляны за его угон "мессера". Остальные тоже обречены на смерть. Увидится ли он хоть с кем-нибудь из друзей, которых он обрел в аду?
С трудом отрываясь от этих горьких мыслей, он заставил себя вновь повторить основную информацию о ракете "Фау-2", которую он по требованию Старшого и подпольного комитета давно на всякий случай выучил наизусть: "Длина 12 метров, стартовый вес 12,6 тонны. Стальная боеголовка со взрывчаткой - одна тонна, горючее - этиловый спирт и кислород - 8,9 тонны. Максимальная (сверхзвуковая) скорость до 1600 мет-: ров в секунду, потолок 100 километров, дальность полета около 330 километров. Показатели экспериментальных образцов еще более высокие. Мощность двигателя до 650777 лошадиных сил. Скорость полета у цели вследствие сопротивления воздуха снижается до тысячи метров в секунду..."
До линии фронта осталось совсем немного, всего каких-нибудь двести пятьдесят - триста километров, минут сорок лета. Только бы передать документы. Тогда не зря старались подпольщики.
6. Из записей Старшого
"Сначала, - продолжал Лейтер, - запускали пробные ракеты с островка Грейфсвальде Ойе недалеко от Пенемюнде. Ракеты туда привозили на специальном пароме в огромных длинных темно-серых ящиках, похожих на гробы сказочных великанов. На те первые запуски нас собиралось около ста двадцати ученых и инженеров в белых халатах. Фон Браун ходил по островку с охотничьей двустволкой, постреливал фазанов, уток и зайцев и, видимо, мечтал о том времени, когда он сам станет одним из "золотых фазанов", то есть приобщится к генеральской элите.
- Были ли у вас уже тогда на ракете приборы, управляемые по радио с земли? - спросил Старшой.
- Да, на ракетах "А-2" мы устанавливали радиоаппаратуру, которая по сигналу с земли отключала топливный отсек и распускала тормозной парашют. Радио играло все большую роль в управлении ракетой. Помню, фон Браун, считавший, что мы лидируем в этой области, был потрясен, когда узнал, что русские применили в Харькове в ноябре сорок первого года управляемую по радио мину, причем ею был убит немецкий комендант и начальник гарнизона Харькова генерал Браун, кажется, его родственник из северо-прусских Браунов. А первый шок фон Браун испытал еще в июле сорок первого, когда нам сообщили, что "уничтоженная" армия "отсталой и невежественной" России 14 июля под Смоленском применила батарею реактивных минометов. Это были первые в мире ракетчики. Вермахт получил приказ во что бы то ни стало захватить "катюшу", но ваши ракетчики взрывались, а не сдавались... Наш абвер никак не мог заполучить у вас секреты ваших ракетостроителей, хотя мы знали, что и у вас строятся и испытываются ракеты...
Дорнбергер поставил нам задачу - вдвое перекрыть такие рекорды артиллерии: 600-миллиметровый "Карл" конструкции генерала Карла Беккера - мы использовали этого левиафана в обстреле Брест-Литовска, Севастополя и Сталинграда - выстреливал снаряд весом в две с половиной тонны на расстояние до пяти километров; "Большая Берта" или знаменитая "Парижская пушка" крупповская мортира времен первой мировой войны, выстреливала снаряд полегче - калибра 420 миллиметров - на сто двадцать километров. Наши ракеты должны были стать вдвое дальнобойнее сверхдальнобойной артиллерии, всех этих "Больших Берт", "Толстых Густавов" и "Длинных Максов", причем мы стремились, чтобы они были менее громоздкими, более маневренными, меткими и поднимали целую тонну взрывчатки. Строительство самой современной сверхзвуковой аэродинамической трубы ускорило нашу работу.
- Какие фирмы и заводы поставляли вам оборудование?
- В основном завод в Пенемюнде, авиационный завод "Граф Цеппелин" во Фридрихсгафене и "Ракс-верке" в Винер-Нейштадте, затем "Хельмут Вальтер", в Киле, заводы Крупна, разумеется, ну и позднее наша "Дора", конечно... После приезда к нам Гитлера число заводов увеличилось, дошло до восьмисот..."