Последняя могила, которую мы посетили, вызвала в моей душе глубокое сострадание… В ней лежали два тела. Я снял покров и увидел молодого человека и цветущую девушку, крепко прижавшихся друг к другу. Ее голова покоилась на его руке, а его губы прижались к ее лбу. Приподняв полотняную одежду мужчины, я нашел глубокую рану в сердце; девушка также умерла от кинжала. Над ними была короткая надпись: «Повенчаны смертью!»
Что случилось с этой молодой парой, которую не разлучила даже смерть?
— Вот какова участь человека! — обратилась ко мне Аэша, и голос ее дрожал. — Даже моя, хотя жила я так далеко, познала тайну смерти и обманула природу. Но она должна жестоко отомстить мне! Мы все заснем и проснемся, будем жить и снова заснем через долгие периоды пространства и времени, пока сам мир не умрет, пока не исчезнет с лица земли все живущее! Но чем для нас обоих будет конец — жизнью или смертью? Когда же день, и ночь, и жизнь, и смерть — все кончится и исчезнет, какова будет наша участь, Холли? Кто может знать это?
Вдруг, изменив голос и тон разговора, она добавила:
— Довольно ли ты видел, мой чужеземный гость, или желаешь, чтобы я показала тебе еще чудеса могил? Хочешь, я поведу тебя и укажу место, где лежит Тизно, могущественный король Кор… и роскошь его могилы, кажется, смеется над ничтожеством человека!
— Я довольно видел всего, королева! — ответил я. — Мое сердце подавлено могуществом смерти. Человечество слабо и не выносит вида праха и разрушения, которые ожидают его в конце концов! Пойдем отсюда, Аэша!
Глава XVII
Объяснение
В сопровождаемые немых слуг, которые несли лампы так осторожно, словно воду в сосуде, мы подошли к лестнице, которая вела в покои королевы. Здесь я хотел проститься с ней, но она удержала меня.
— Пойдем ко мне, Холли, — сказала она, — мне доставляет удовольствие беседовать с тобой! Подумай только: целых 2000 лет мне не с кем было перемолвиться словом! Откинь занавес, садись возле меня, мы будем есть фрукты и болтать. Смотри, я снова показываю тебе свое лицо! Я предостерегала тебя, Холли, но ты не хотел слушать!
Она сбросила газовое покрывало и стала передо мной, сияя ослепительной красотой, гибкая, грациозная, как блестящая змея. Устремив на меня свои необыкновенные глаза, которые были ужаснее глаз василиска, она положительно околдовала меня своей красотой, и смех ее звенел, как серебряный колокольчик! Новое настроение охватило ее. Она не казалась теперь ужасной, гневной женщиной, какую я видел, когда она проклинала свою соперницу, или убийственно-холодной, как на суде, или мрачной и суровой, как в гробницах пещер. Она походила теперь на торжествующую Афродиту. Жизнь — лучезарная, удивительная — сияла в ее лице, во всей ее фигуре.
Меня настолько очаровала ее волшебная красота, что я готов был забыть о своем уродстве, если бы Аэша не отрезвила меня, сурово заявив, что ее красота — не для меня.
Однако, сжалившись надо мной, охваченным волнением, она, чтобы успокоить меня, стала расспрашивать про Христа. Я рассказал, затем добавил, что у арабов есть другой Пророк, Магомет, который проповедовал новую веру и имел массу последователей.
— Понимаю! — произнесла Аэша. — Две новые религии! Я знала уже столько религий… Холли, каждая религия обещает последователям загробную жизнь! Религии появляются и исчезают, цивилизации появляются и погибают, все проходит и забывается. Неизменными остаются мир и человеческая природа. Ах, если бы человек питался этой надеждой, он сам работал бы для своего спасения!..
Холли, я надоела тебе, — наконец сказала она, — почему ты сидишь молча? Хочешь, я научу тебя своей философии? Ты станешь тогда моим ревностным учеником, и вдвоем мы откроем и найдем такую религию, которая затмит все остальные. Ах, да! Пойду взгляну на больного юношу, на Льва, как называет его Биллали! Не бойся, Холли! Я не буду лечить его колдовством. Я уже говорила тебе, что не умею колдовать, а умею управлять тайными силами природы. Иди, я только приготовлю лекарство и тоже приду!
Я сейчас же пошел к Лео и нашел Джона и Устану в отчаянии. Лео умирал, и они долго искали меня повсюду. Я бросился к ложу и взглянул на больного.
Да, Лео умирал! Он лежал без сознания и дышал тяжело, хотя губы его шевелились, дрожь пробегала по телу. Я видел, что пройдет еще несколько минут, — и никакая помощь не будет нужна ему. Боже мой! Как я проклинал безумие, свой эгоизм, которые держали меня около Аэши в то время, как умирал мой дорогой мальчик!