— К сожалению, Марина, в нашей труппе совсем нет холостых мужчин.
То есть имелся, конечно, Денис, но он закреплен за Дашенькой.
— А что, холостые играют лучше? — заинтересовалась глупая собеседница.
— Да нет, — объяснила Вика, — скорее, наоборот. Холостому и дома неплохо, а женатый рад куда-нибудь сбежать, так почему бы не к нам? Просто пыталась кого-нибудь тебе найти.
— Не стоит трудов, — засмеялась та. — Вика, ну, зачем мне это надо — взваливать на плечи дополнительную обузу? Если б угораздило влюбиться — тут другое дело, тут уж вынуждена была бы смириться, но, похоже, из влюбчивого возраста я уже вышла.
— Только не заливай мне, что не хочешь замуж, — хмыкнула Виктория Павловна. — Все равно не поверю.
— А ты?
— Что — я?
— Ты хочешь? Почему ты себе кого-нибудь не подыщешь?
— Ну, я же тебе все рассказывала… Я любила Сашку.
— Никто ж не говорит о любви, мы говорим о муже, так? Насколько я поняла с твоих слов, любовь тут не при чем. Главное, наметить подходящий объект и правильно его обработать. Так?
— Так.
— Чья бы корова мычала, а твоя молчала, — весело съехидничала Марина.
— Что ж не намечаешь и не обрабатываешь? Небось, Сашка сам тебя наметил и обработал. За такого и я бы вышла! А зачем мне абы кто, не понимаю.
Теперь Виктория Павловна и сама не понимала. Марина умела переворачивать обычные вещи с ног на голову. Впрочем, Вика в ее рассуждения особенно не вникала, ей был важен результат. В данном случае то, что подруга не гоняется за мужиками, явно к лучшему. Сосновцев, видя ее разборчивость, постарается произвести впечатление и охотнее порастрясет кубышку.
Вот сколько различных проблем, сколько подводных камней окружало бедную Викторию Павловну, в несчастный день отдавшую душу театру. Она обходила подводные камни с уверенностью опытного лоцмана, но вместо одних перед ней тут же возникали другие. И если сейчас, на генеральной репетиции, грянет нечто непоправимое, она взорвет к чертовой матери этот дурацкий Дом культуры вместе со всеми его обитателями, и в первую очередь чертовым Преображенским!
Так думала она, глядя на бушующего Евгения Борисовича сочувственно и беззащитно.
— Что случилось, Евгений Борисович? Как вы нас всех напугали! Мы боялись, с вами случилось что-то страшное, но вы, слава богу, целы!
— Если и цел, то с помощью бога, а не этой гнусной твари.
На глазах Тамары Петровны, неизвестно за что названной гнусной тварью, тут же выступили слезы.
— Боже мой, Тамарочка Петровна! — быстро выкрикнула Вика, нежно приобняв помощницу за плечи. — Это недоразумение! Завтра премьера, мы все на нервах! Вы уж нас простите!
— Это она-то будет прощать? — пророкотал Преображенский. — И вы думаете, моя нога еще хоть раз ступит в дом, где моя жизнь ценится столь низко?
— Я ценю вашу жизнь куда больше собственной! — поспешила уверить Виктория Павловна. Когда имеешь дело с мужчинами, с лестью перегнуть нельзя, тут чем больше, тем лучше.
— Тогда почему позволяете на нее покушаться?
— Это уже что-то новенькое, — шепнула Таша на ухо Дашеньке. — Подобного он еще не разыгрывал.
— Нервничает перед премьерой, — ответила та. — Я тоже. А ты?
— Женечка, бедный мой, — вмешалась Галина Николаевна (наконец и от нее какая-то польза!) — Что случилось?
— Вот!
Он сделал несколько шагов в сторону, и присутствующие узрели открытый люк. Да, ситуация не из приятных! Если б кто-нибудь туда сверзился, шею бы сломал, как пить дать. Или даже насмерть угробился, и прощай, премьера! Свет здесь, за кулисами, тусклый, а часто и вовсе выключен. Виктория Павловна почувствовала, что шею заливает холодный пот. Какой кретин и зачем открывал люк? Слава богу, все обошлось! Впрочем, обошлось ли?
— Она это сделал нарочно! Гнусная тварь, бездарь, ненавидящая таланты!
Тамара Петровна все-таки разрыдалась, Вика принялась ее успокаивать.
— Женечка, но при чем здесь она? — ласково поинтересовалась Галина Николаевна.
— Разве не эта тварь отвечает здесь за порядок? Вся рутинная работа, которой брезгует нормальный человек, поручена этой твари! Это она здесь закрывает все и открывает! И никто, кроме нее, не оставил бы здесь открытый люк как раз тогда, когда мне идти мимо него на сцену! Это не случайность, а предумышленное убийство! Меня спас господь бог, хранящий таланты! Если бы я не включил здесь свет, меня б уже не было в живых!