В фантазиях, она уже была его – божественная и недоступная. Не единожды, он помогал ей надеть изысканное белье, или намазать ее драгоценное тело кремом. Она занимала все его мысли, все его сны.
Разумеется, это не могло не сказаться на его отношениях с Асей. Они стали часто ссориться. Когда окна его Незнакомки были черны, он приходил домой в страшном расстройстве. И придирался во всем к покорной Асе, та все сносила, но плакала, не понимая перемен. Он отстранился, у него появился свой мир, он перестал ездить к родителям по выходным, проводя все время в кровати и тихо, о чем – то мечтая. Он стал отдаляться, и ее такой понятный мир начал рушится. Но зато в их отношениях появилась страсть, хотя довольно сдержанной в этих вопросах Асе, первое время приходилось нелегко. Он просил ее после душа, непременно намазывать свое тело кремом и непременно с цитрусовым ароматом, который кружил ему голову. И непременно в ванной с открытой дверью, чтобы он мог наблюдать за ней. Разумеется, он был недоволен тем, как угловато она это делает и потому представлял на ее месте другую. Он стал ходить с ней в магазины и покупать ей разное красивое белье, которое сам одевал и снимал с нее, непременно целуя ее в шею, а затем плечи. Он вдыхал дурманящий аромат свежего тела вперемешку с запахом апельсина и, ему казалось, что он в той комнате с необыкновенной Незнакомкой, источником его грез. В некотором роде он стал деспотичен и жесток, Ася стала для него подменой его реальной страсти и не могла утолить голод, что сжигал изнутри. Он и на работе стал другим: более собранным, четким и даже получил повышение, которому несказанно радовалась Ася, но что его совершенно не занимало. Ибо он был увлечен Ей одной.
Однажды, когда Ася мазалась кремом в ванной он, наблюдая за ней, заметил что-то по телевизору, что-то приковавшее его взгляд. Это была Она. Какой – то сериал, где Она играла роскошную стерву: кидала в супруга кружки и била тарелки, истерла, разбивала машины и гладила по затылку своего молодого любовника, того самого, что перед зеркалом целовал ее. Проделывала Она это все одинаково чувственно и театрально, как он привык наблюдать за окном. Ему стало неприятно. Он привык, что Она принадлежала лишь ему, вместе со своей чувственностью и страстью. А теперь выходило, что Она принадлежала всем. Он был зол и стал еще более строг с Асей, заставляя ее то допоздна стоять в белье у окна, то чтобы она массировала ему ступни или приносила фрукты в кровать, а потом убирала. Заставлял ее вырабатывать грацию, которая не была ей свойственна от природы. Ну, и разумеется, их ночная жизнь очень изменилась. Но пусть это останется за дверью их спальни, хотя надо отметить, что эти изменения весьма пришлись девушке по вкусу, и она стала расцветать. На ее лице появился румянец, плечики распрямились, глаза сияли. Она сменила очки на контактные линзы, стала покупать сорочки по размеру, носить каблучки и собирать восхищенные взгляды и комплименты. Павел тоже остался очень доволен своими появившимися ночными желаниями, и открывал новый, чувственный для себя мир удовольствия, о котором ранее не подозревал. Он стал более уверен в себе, стал выглядеть лучше, и чтобы быть достойным своей манящей пассии, которая по – прежнему будоражила его воображение, начал ходить в спортзал. Телевизор он смотреть перестал, так как не хотел делить Ее ни с кем и ограничивался лишь «свиданьями у окна». Но что-то менялось. Незнакомка, по-прежнему сводила его с ума, но стала часто отлучаться и, теперь, у зеркала ей целовал шею и пальцы потный тип с огромным животом, или некто в возрасте с висящими усами. Она все так же театрально вздыхала и гладила по затылку то того, то другого. Эти мужчины с ней, и само изменение ее поведения в сторону какой-то нервозности, резкости – оно перестало пленять его. Она больше не мазала себя кремом неспешно, когда каждое движение было наполнено чувственностью и наслаждением. Теперь она делала это скорее по привычке.
Разочарование его росло день ото дня, но теперь он был начальником отдела и замещал заболевшего руководителя отдела поставок. Времени на те мечты, что раньше занимали все его воображение у него не оставалось. Но он все же думал, что однажды, Она заметит его и страсть вернется в ее потухший взор и наслаждение, призраком преследовавшее его все это время, станет наконец явью. Ему казалось, как только это свершится, он обретет нечто заветное, необъяснимо желанное, он прикоснется к некой тайне, так будоражащей и пленяющей его.