Он с энтузиазмом пожимает руку Вайолет, когда они знакомятся. Его взгляд скользит по ее фигуре, когда она отводит глаза, следуя по изгибу бедер к декольте. Я сжимаю челюсть в раздражении, когда его взгляд переходит на меня.
— А вы, должно быть, отец Вайолет? — Он протягивает руку, и я жестко пожимаю ее.
Я уже ненавижу этого парня.
— Нет. — Возможно, я сжимаю его руку чуть сильнее, чем нужно.
— Простите меня, — говорит он, не выглядя даже слегка раскаявшимся. — Она упомянула в своем письме, что это место принадлежит ее отцу, и я предположил…
Рядом со мной Вайолет фыркает от смеха.
Я хмуро смотрю на нее, потом на Оуэна. — Я бригадир. Ее отец — мой друг.
— Точно. Конечно. — Он ослепительно улыбается Вайолет, и она практически падает в обморок. Я отстаю, пока она ведет его в гостиную.
— Неплохое у вас тут местечко, — замечает Оуэн, оглядываясь по сторонам.
В доме сейчас царит беспорядок, так как мы разобрали несколько оштукатуренных стен, чтобы переделать рамы и утеплить их, обнажив грубый кирпич под ними. Мне было больно видеть, как срывают красивую лепнину, но она была слишком повреждена, чтобы ее можно было спасти. Мы восстановим всю утраченную лепнину, и я, должно быть, сделал сотни фотографий, чтобы убедиться, что она будет сделана правильно. Я открываю рот, чтобы сказать ему об этом, но Вайолет говорит первой.
— Мы сейчас как раз работаем над этим, — начинает она, — но мы надеемся, что нам удастся создать современную атмосферу, не потеряв при этом ни одной из исторических особенностей здания.
Оуэн улыбается, видимо, впечатленный.
— Старые места — это круто. Приятно видеть, что вы сохранили оригинальные черты, а не убрали их.
Он смотрит на меня, и я нехотя киваю. По крайней мере, он может это оценить.
— Я согласна, — говорит Вайолет, и я клянусь Богом, что она трепещет ресницами. — Может, начнем экскурсию?
— Конечно.
Оуэн ухмыляется — два ряда идеально белых зубов, которые заставляют меня вспомнить мультяшную акулу.
Они поворачивают к лестнице, и я колеблюсь. У меня возникает искушение оставить их наедине, чтобы не быть свидетелем того, что, черт возьми, здесь происходит, но от одной мысли о том, чтобы оставить ее наедине с ним, у меня сводит желудок. Я говорю себе, что это потому, что я должен присматривать за ней, и никак иначе.
Вздохнув, я шагаю за ними, пока они поднимаются по шаткой лестнице, чувствуя себя сопровождающим на выпускном вечере.
— Как видишь, сейчас это чистый холст, — говорит Вайолет. — Но у нас здесь будут две большие спальни с гардеробными.
Она показывает на потолок. — Мы потеряли часть гипсовой лепнины при демонтаже, но ее заменят на ту, что полностью соответствует оригиналу.
— Мило, — бормочет Оуэн, но его взгляд совсем не направлен на потолок, и мне хочется его пнуть.
Вайолет ничего не замечает.
— Это очень специальное искусство — копировать гипсовую лепнину. Мы попросим профессионала сделать это. — Она поворачивается к Оуэну с забавным выражением лица. — Я тут недавно читала, что в оригинальную штукатурку добавляли дробленый известняк или ракушечник, а также часто смешивали с шерстью крупного рогатого скота.
Она хихикает — чертовски хихикает. — Разве это не отвратительно?
Оуэн тоже смеется. — Да, вроде как да.
— Конечно, — продолжает Вайолет с видом знатока, — примерно после 1830 года многие потолочные штукатурки стали массово производиться машинами с паровым двигателем и делаться из папье-маше или лепнины, так что я не уверена, что это настоящая штукатурка.
— Да, — бормочу я, но ни она, ни Оуэн не замечают этого.
Он жестом показывает на полы. — Что здесь планируется сделать?
— О, мы восстановим оригинальный дубовый пол. Он слишком ценен, чтобы его потерять. Все поврежденные доски можно легко заменить, взяв их из тех мест, где она не нужны, например из шкафов наверху.
Оуэн выглядит впечатленным. — Это хорошая идея.
Да, это так.
Вайолет слишком занята, чтобы замечать, как я на нее пялюсь. Еще две недели назад она ничего не знала обо всем этом. И хотя мне нравилось учить ее чему-то о доме, а масштабы ее собственных исследований достойны восхищения, я не могу сказать, что мне нравится, что она использует их, чтобы произвести впечатление на другого мужчину.
На самом деле, мне это откровенно не нравится.
Она подводит Оуэна к камину, объясняя детали камина, а я остаюсь на месте, сложив руки на груди и скрежеща коренными зубами. Если он пригласит ее на свидание в моем присутствии, я надеру ему задницу.