О, Боже. Она так очаровательна, когда нервничает. Именно поэтому я должен сказать "нет".
— Вайолет, — начинаю я, в моем тоне звучит предостережение.
Ее взгляд возвращается к моему. — О, это не об этом. Это… что-то другое.
— Что ты имеешь в виду?
Ее рот несколько раз открывается и закрывается, и она вздыхает.
— Ладно, хорошо. Сегодня утром мне позвонил мой бывший босс, и в моей старой компании открылась вакансия менеджера по проектам. Она считает, что у меня есть все шансы ее получить.
Я пытаюсь сохранить спокойное выражение лица, но при мысли о том, что Вайолет уезжает, у меня щемит в груди. Я отгоняю эту мысль, когда она продолжает.
— Я сказала ей, что руковожу этим проектом, и она попросила рекомендательное письмо. Если оно будет от папы, оно не будет считаться, поэтому я подумала…, — она осекается и с надеждой смотрит на меня.
— Ты хочешь, чтобы я написал тебе рекомендательное письмо?
Я смотрю на ее лицо и вижу, что она выглядит немного неуверенно, как будто я могу сказать "нет". Это больно.
— Конечно, Вай. Я напишу тебе отличную рекомендацию.
Она выдыхает длинный выдох. — Хорошо. Круто. Спасибо.
— Но какое отношение это имеет к билетам?
— О, ну… — Она озорно смеется. — Я подумала, что мне нужно… ну, не знаю… немного подсластить тебя.
В моей груди раздается смех. — Серьезно?
Как будто я и так недостаточно мил с ней.
Она пожимает плечами. — Я не была уверена.
Боже, я бы все отдал, чтобы сделать шаг вперед и притянуть ее к себе, зарыться лицом в ее шею, гладить ее волосы и говорить ей, что в данный момент готов сделать для нее практически все.
Я провел рукой по волосам, размышляя. Значит, все решено — она возвращается на Западное побережье. А я вернусь в Мэн. Как она и сказала, все это временно, а потом мы вернемся к нашей настоящей жизни.
И вдруг мне захотелось, чтобы каждый момент, оставшийся у меня с ней, был засчитан — по крайней мере, во всех тех смыслах, которые мне позволены. Нет ничего плохого в том, что двое людей наслаждаются музыкой вместе, не так ли? А Рича не будет в городе. Он хотел бы, чтобы я убедился, что она в безопасности. Кроме того, что, если я не пойду с ней, а она пригласит Оуэна?
К черту это.
— Ну… если у тебя есть билеты, то жаль их тратить, — говорю я, надеясь на бесстрастное пожатие плечами.
Ее взгляд искрится, переходя на мое лицо.
— Так и есть. Ты сказал, что мне нужно больше времени проводить вне работы, и я бы очень хотела их увидеть. Не так ли?
Я киваю, ухмыляясь, потому что я действительно хочу увидеть их — я никогда не видел их вживую — и хочу сделать это с ней.
— Круто. — От ее улыбки у меня заныло в груди. — Тогда я с нетерпением жду этого.
У меня уходит сорок пять минут на то, чтобы подготовиться к вечеру. Не помогает и то, что я потею в своей первой рубашке, что абсурдно, потому что, как я повторяю себе, это не свидание.
По какой-то причине это заставляет меня нервничать еще больше.
Я подумываю о том, чтобы надеть рубашку на пуговицах, но потом понимаю, что это плохая идея. Это концерт в переоборудованном складе, где меня, скорее всего, будут окружать двадцатилетние. Я не хочу, чтобы кто-нибудь подумал, что я отец Вайолет.
Опять.
В конце концов я останавливаюсь на простой черной футболке, выцветших джинсах и ботинках, укладываю волосы так, как она, кажется, оценила в прошлый раз. Потом я беспокоюсь, что приложил слишком много усилий, пока Вайолет не встречает меня в прихожей с таким аппетитным видом, что мне хочется откусить от нее кусочек. На ней джинсовая мини-юбка и что-то вроде белого топа с рюшами, который разрезает грудь, обнажая плечи. Ее щеки раскраснелись от возбуждения, а светлые волосы собраны в хвост. На шее у нее несколько свободных прядей, и мне хочется смахнуть их и провести ртом по нежной, обнаженной коже.
Я хочу забыть об этом чертовом концерте и отвести ее в постель.
Остановись. Сейчас же.
— Готова? — грубо спрашиваю я, отворачиваясь.
— Да.
Она накидывает на плечи маленькую сумочку, и мы выходим на теплый вечерний воздух, ее сладкий ванильный аромат пьянит меня, пока мы идем бок о бок по Хайтс.
До места встречи всего десять минут ходьбы: через Старую Фултон-стрит — "Названную в честь парня, который запустил первый паровой паром в 1814 году", — говорит Вайолет с ухмылкой, и я чуть не целую ее прямо здесь, а затем под эстакадой Бруклинского моста к старому табачному складу на краю воды. Это двухэтажное кирпичное строение с арочными окнами и дверными проемами. Половина здания — это театр, где проходят спектакли и концерты, а вторая половина здания сохраняет кирпичный фасад с открытыми арочными окнами и без крыши. Вместо этого в стенах находится мощеная площадка и сад под открытым небом, через который можно увидеть Восточную реку и Манхэттен вдали.