Его взгляд невольно пробежался по ее телу. Джек лицезрел ее тонкую талию и небольшую, соблазнительную грудь, только юбка защищала ее бедра, скрывая их истинную форму.
Уголки Джека дрогнули.
— Ползая на коленях?
— И хватаясь за юбку, — добавила она, хихикнув. — Может, заливаясь слезами.
Джек скривился, покачав головой.
— Нет, это уже слишком.
Спальня заполнилась раскатным хохотом Мадлен. От забавной картины внутри Джека тоже рвался смешок, но он проглотил его, оставив ее смеяться в одиночестве.
Внезапная режущая боль прокатилась по месту его ранения. Зажмурившись, Джек рукой оперся на столб кровати.
— Что такое? — Веселье смыло с лица Мадлен. Она забеспокоилась. — Что-то болит?
— Все хорошо, — выдавил он сквозь зубы.
Но попытка подкрепить слова на лице провалилась. Джеку действительно было плохо, словно его пронзили мечом. Накатил новый приступ боли, и он приложил ладонь к боку. Мадлен смело подхватила его, поместив его руку на свое хрупкое плечо. Джек подчинился, хотя и пытался не наваливаться на нее, чтобы доказать свое здоровое самочувствие. Он ощутил ее напряженное тело. Она задрожала, как дрожат осенние листья. Мадлен помогла ему улечься на кровать. Присев рядом, она с твердой решительностью хотела было задрать рубашку и осмотреть тело, но Джек изумленно перехватил ее руку.
— Нет, — твердо сказал он.
Мадлен, округлив глаза, настаивала:
— Не будьте ребенком. У вас явно болит что-то, что вы скрываете, позвольте мне это осмотреть.
Джек был непреклонен:
— Не выдумывай. У меня ничего не болит.
Мадлен издала звонкий смешок.
— А то, что вы чуть не забились в конвульсиях — лишь плод моего богатого воображения?
— Именно, — иронично ответил Джек. Стоило признать, что, к его удивлению, ее беспокойство тепло откликалось внутри него, и это очень насторожило Джека.
Мадлен наклонила голову. Сама того не подозревая, она только что посеяла в нем желание полюбоваться ее гладкой длинной шеей. Сбоку на ней показалась изящная плоская родинка.
— Боитесь за вашу добродетель? — дерзко выкинула Мадлен, чем сразила его. — Не волнуйтесь, мы здесь одни. Пока. — Она сменила тон на более требовательный: — Так что не упрямьтесь и задерите рубашку.
Мадлен снова попыталась прикоснуться к краям белого хлопка, но он прочно держал обе ее руки. Боль в ранении постепенно уходила, так что он полностью сосредоточился на сидящей рядом командирше.
Джек молвил, снова пресекая попытки стянуть с него одежду:
— Отнюдь, вы своевольно пытаетесь раздеть меня. Кто же из нас рискует своей добродетелью, если я предстану перед вами абсолютно обнаженный? — В глазах Джека сверкнул блеск, и она это заметила, поэтому остановилась. — Я бы поскорее ушел на вашем месте. Кто знает, что может случиться…
Губы Мадлен задрожали. Удерживая ее руки в своих, он чувствовал приятное тепло. Мадлен тоже это чувствовала, при недолгой паузе она отдернула их.
Встав перед ним в полный рост, усердно расправляя складки платья, девушка заявила:
— Ну, во-первых, не абсолютно обнаженным, а всего лишь без рубашки. А во-вторых, в таком случае вы не оставляете мне выбора. Я иду за доктором! — И ноги понесли ее к выходу.
Джек вздохнул.
Вспомнив слова врача в госпитале о том, что после полного заживления рана еще может болеть недолгое время, он крикнул ей вслед:
— Стой, Мадлен.
Не сразу, но она обернулась. Мадлен стояла в дверях с выражением твердой решимости.
— Не делай этого. Поверь мне на слово, что все в порядке. Я знаю, о чем говорю, и не рассказывай Миранде и Кевину об этом.
Замявшись, Мадлен кинула в него недоверчивым взглядом и ушла. Джек еще долгое время оставался в кровати, чтобы внутри наверняка все улеглось.
В уме он отметил, что мисс Берк стала более смелой в его присутствии. Прямые, он бы сказал, даже дерзкие взгляды и слова, прикосновения — все это она.
«А еще снимать рубашку с мужчины насильно!»
Из его груди вырвался краткий смех. Впервые за много месяцев. Никогда прежде Джеку не приходилось упираться точно недотроге, тогда как девушка пыталась раздеть его.
После посещения модистки с Мирандой Мадлен чувствовала себя настоящей госпожой. Хоть ей и пришлось долго стоять, пока снимали мерки, а потом подгоняли наряды под ее фигуру, в процессе пару раз больно уколов булавками.
Ее бедра были весьма привередливой частью тела, из-за чего доставили небольшие хлопоты бедной женщине, которая подгоняла под нее юбку. Понимая, что такова природа ее тела, Мадлен ничего не могла с собой поделать и все равно чувствовала себя виноватой. В зеркале она могла видеть, как модистка со слегка вытянутыми в напряжении губами пыталась удержать не только платье с иголками, но и сетования, что хотели вырваться из нее. А когда Мадлен попросила выбрать цвета платьев более темными, коричневыми или черными, Миранда объяснила ей, что компаньонка не должна носить такие же цвета, как прислуга. Семью Миранды могли счесть бедной, что породило бы немало слухов о финансовых проблемах.