— Ты шантажируешь меня, — сказал он наконец с усталым безразличием.
Я кивнула:
— Да, Питер. Шантажирую. Но не ради денег. Я хочу отомстить. Будешь вести себя хорошо, и я буду вести себя хорошо. И нет совершенно никаких причин для неприятностей.
Питер сухо рассмеялся:
— Нет причин для неприятностей? Да один твой вид — это такая неприятность, которой на всю жизнь хватит.
Слышать это было больно, но я лишь спокойно покачала головой:
— Нет, Питер. Так себя вести не стоит. Тебе придется научиться заботиться обо мне и заискивать передо мной, как перед идеальной дочуркой. Не беспокойся, ты к этому достаточно быстро привыкнешь.
Глаза Питера пылали чистейшей ненавистью, но он медленно кивнул:
— Хорошо. Ну, мне лучше вернуться обратно, пока они не подумали, что что-то случилось.
Я рассмеялась:
— Да, не дай бог они решат, что что-то «случилось»! Так что уходи, будь хорошим мальчиком.
Он бросил на меня последний взгляд, развернулся и ушел обратно на террасу.
Всю дорогу до дома я про себя улыбалась, вспоминая потрясенное состояние Питера. Он всегда был таким самоуверенным и заносчивым, что было по-настоящему приятно видеть его неловким и растерянным. Я даже почувствовала его дрожь, когда он поцеловал меня на прощанье.
Теперь, когда я привела свой план в действие, пора было обрадовать Бена.
— Останови машину.
— Что? — удивленно обернулся ко мне Бен. — С тобой все в порядке?
— Останови! — повторила я.
Бен нахмурился, но включил поворотник и остановил машину на небольшой стоянке, с которой были хорошо видны зеленые и золотые лоскуты полей, скатывавшихся по пологим холмам Саффолка в сторону сверкавшей за ними реки. Он заглушил двигатель и выжидающе посмотрел на меня.
— Что стряслось?
Я изобразила на лице самое взволнованное и наивное выражение и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться:
— Я беременна, — при этом голос мой очень удачно дрогнул.
Бен вцепился в руль так крепко, что костяшки пальцев побелели.
— Беременна?
Меня стало охватывать раздражение, и я быстро отвернулась, не желая, чтобы он это заметил.
У него слегка сдавило горло:
— Ты уверена?
Я на секунду прикрыла глаза, стараясь сдержать вспышку гнева, который все нарастал во мне. Он был неплохим человеком, но иногда вел себя невыносимо глупо.
Да, — слово прозвучало как вздох.
Последовало долгое молчание, прежде чем Бен громко выдохнул:
— Как давно?
Я вдруг немного занервничала, что его может оказаться не так легко одурачить, как я рассчитывала. Поэтому я прикусила слегка задрожавшую губу и посмотрела на него, как я надеялась, с испуганным видом:
Думаю, недель восемь. Но без обследования точно сказать не могу.
Мне нужно было сохранить неопределенность на случай, если он решит посчитать сроки. Но он просто кивнул:
— Ого…
Я положила руку ему на бедро и неуверенно улыбнулась:
— Ты рад?
— Конечно. — Мне понравилось, что он ответил быстро.
Он повернул голову, чтобы лучше видеть мое лицо, и в его глазах читались одновременно любовь и тревога:
— А ты рада?
Я снова улыбнулась:
— Я рада. Просто… это немного неожиданно, вот и все.
Бен понимающе кивнул, но взгляд его чуть помутнел, и я видела, как он борется с собственными чувствами. После долгого, очень долгого молчания он завел машину и снова выехал на дорогу.
На обратном пути в Лондон мы почти не разговаривали, но время от времени я чувствовала, как Бен искоса поглядывает на меня. В глубине души мне было его жаль. Но в то же время в обычных обстоятельствах девушка вроде меня ему даже не светила, поэтому я на самом деле делала ему одолжение. А ему понравится быть отцом. Я была вполне уверена, что не будет никакой разницы, если биологическим отцом будет не он. То, чего он не знает, не может причинить ему боль.
Потом, когда я лежала с ним в постели, положив голову ему на грудь, мне пришло в голову, что все было бы куда более правдоподобно, если бы мы поженились. Я придумала план, как подтолкнуть его к предложению, но решила, что у нас нет на это времени. Он прожил с Шарлоттой двенадцать лет, но так и не дозрел до этого. Пришлось брать инициативу в свои руки.
— Бен? — сказала я в темноту.
— Да?
— Я хочу, чтобы мы поженились. До того, как родится ребенок.
Я почувствовала, как его тело напряглось, и подумала, что стоило, наверное, действовать чуть более осторожно. Но я больше не могла тянуть.