Питер подошел и стоял рядом, пока я застегивала комбинезончик Элоди. Я проклинала возбужденную дрожь, охватившую меня от его близости.
— Послушай, — настойчиво прошептал он. — Нам нужно придумать, как сделать эту ситуацию приемлемой для нас обоих. Точнее даже, для нас всех, — добавил он, глядя на Элоди с неподдельной любовью. — Это не игра, Белла. Речь идет о жизни Элоди, о жизни Бена. Я хочу, чтобы с ними обоими все было хорошо.
Я не ответила. Меня злило то, что он выставлял виноватой меня, хотя это его эгоистичные поступки были всему причиной.
Питер положил руку на мое плечо, и меня словно ударило током. Я не хотела, чтобы его прикосновение оказывало на меня хоть какое-то действие.
Я желала лишь мысленно отдалиться от него, превратив его жизнь в сущий кошмар за то, как он поступил со мной. Но это прикосновение вызвало такую бурную реакцию, что это оказалось невозможно. К своему ужасу, я почувствовала подступающие слезы и изо всех сил заморгала, пытаясь их прогнать.
— Белла? — спросил он чуть более мягким тоном.
Я медленно кивнула:
— Если ты будешь хорошо себя вести, Питер, то и я тоже буду.
Питер облегченно выдохнул:
— Спасибо…
— Но, — продолжила я, — стоит тебе что-нибудь сделать не так, и я превращу твою жизнь в ад.
Не забывай.
Я подняла Элоди и положила себе на плечо, нежно поглаживая ее по спине.
Питер печально посмотрел на нее:
— Как я могу забыть? Я рад наконец-то повидать ее. Она прекрасна. В самом деле прекрасна.
Я не смогла сдержать улыбку:
— Да, это так. Что ж, быть может, скоро ты сможешь видеть ее чаще.
Улыбка исчезла с губ Питера, а глаза еле заметно прищурились. Рядом со мной он всегда оставался настороже. Впрочем, у него были для этого основания.
— Это почему?
Я пожала плечами.
— Я бы хотела, чтобы у Элоди было такое же детство, как и у остальных твоих детей. Поэтому думаю, что нам следует купить дом вроде вашего в Саффолке и переехать туда.
Питер побледнел:
— Хочешь сказать, поближе к нам?
— Да. Тогда ты сможешь видеться с Элоди, когда пожелаешь.
Я наблюдала за внутренней борьбой в его голове.
— Но разве вы можете позволить себе купить дом рядом с нами?
Мне хотелось рассмеяться — какая наивность!
— Мы не можем. А вот ты можешь.
Когда до него дошло, лицо его помрачнело:
— Хочешь, чтобы я купил вам дом?
— Ну, ты же купил жилье другим своим детям. Почему бы не купить и для Элоди? — я заговорила самым раздражающим напевным тоном, зная, что это еще больше разозлит его.
— Бен этого не примет, — сказал наконец Питер. — Я его знаю, он слишком гордый. Когда он был молод и только начинал жить, было по-другому, но теперь он — муж и отец…
Я смерила его самым холодным взглядом:
— Значит, твоя задача — сделать так, чтобы он принял.
Питер ошарашенно провел рукой по волосам:
— А если у меня не получится?
Я улыбнулась:
— Полагаю, ты и сам знаешь ответ. Верно, Питер?
Глава двадцать четвертая
Он мне говорил. Разумеется, говорил. Но я при-кинулась, что этого не было.
— Какого черта ты их пригласил?! — крикнула я ему в спину, когда он выходил из спальни, напомнив мне, что примерно через полчаса на ужин придут Мэтт и Фрейя. Перед этим, увидев, что на календаре в его телефоне выскочило напоминание, я специально легла в кровать, сказав, что плохо себя чувствую.
Бен остановился и тяжело вздохнул. Опустив плечи, он повернулся ко мне:
— Потому что они — мои друзья, Белла. Наши друзья. А друзья для того и нужны, чтобы проводить время вместе.
— Только они — ни хрена не мои друзья! — фыркнула в ответ я. — В любом случае я плохо себя чувствую, поэтому пусть приходят в другой раз. А лучше — не приходят вообще.
Бен прикрыл глаза — эта его привычка только бесила меня еще больше. Как будто он отчаянно пытается удержать себя в руках.
— Нет, Белла. Уже слишком поздно отменять встречу. Они уже в пути.
— Так позвони Мэтту на мобильный и скажи, что твоя жена заболела и будет лучше, если ты побудешь рядом с ней, а не упьешься с этой парой придурков!
— Белла! — Бен по-настоящему разозлился, и мне показалось, что я перегнула палку. — Они не придурки. Мы с Мэттом дружим с семи лет, а Фрейя — милейшая женщина.
Я скорчила рожу:
— Тьфу! Тебе давно уже не двенадцать, Бен!