Я сидела на скамейке и рассматривала довольно унылый фасад здания, пытаясь вспомнить, где было его окно. Я ведь в самом деле воображала, что мы с ним переедем сюда и станем жить вместе.
Боже, какой же я была дурой! Мою грудь словно придавило бетонной плитой, и я поняла — это чувство вины. Я пыталась избавиться от этого чувства, убеждая себя, что он поступил намного хуже, чем я. Что он использовал меня, а потом вышвырнул, когда увлечение прошло. Он считал, что сможет избавиться от меня, как от мусора. Просто выкинуть в корзину и забыть…
Я не сомневалась, что сердечный приступ был вызван стрессом, в котором он жил, и меня мучила совесть. Но я поступила так лишь потому, что мне было больно. Он был первым мужчиной, которого я полюбила, и по глупости решила, что он тоже меня любит. А на самом деле оказалась лишь очередной доступной дурочкой, поддавшейся его очарованию. Единственная разница состояла в том, что я отказалась спустить ему это с рук, как долгие годы поступали другие.
Я не допускала даже мысли о том, что он мог умереть. Он слишком крепкий и здоровый. Он выкарабкается, обязательно выкарабкается. Но что дальше? Не заставит ли его близость смерти рассказать о произошедшем? Вдруг меня посетила ужасающая мысль о том, что он может пожелать рассказать обо всем семье, собравшейся у его постели. И что тогда будет дальше со мной? Что будет с Элоди?
С другой стороны, в глубине души таилась слабая надежда, что Питер, может быть, поймет, что жизнь слишком коротка и что ему следует все же быть со мной и Элоди. Он явно не был счастлив с Джо, иначе бы не заводил столько интрижек за ее спиной. Страх смерти мог бы заставить его пересмотреть свои взгляды и ухватиться за возможность начать жизнь заново.
Я неожиданно разозлилась на Бена. Он был самым большим препятствием на этом пути, ведь Питер ни за что не сможет причинить ему боль. Я начинала его ненавидеть. Он был таким слюнтяем в сравнении с Питером, и что бы он ни делал, меня это раздражало.
Бледно-голубое небо начали затягивать дождевые облака, и задул сильный холодный ветер. Я уже собиралась встать и уйти, когда вдруг почувствовала, что кто-то сел на скамейку рядом со мной.
— Привет, — произнес незнакомый мужской голос так, будто мы с ним были знакомы.
Я принялась рассматривать его с любопытством.
У него были вьющиеся светлые волосы и приятное, смутно знакомое лицо.
— Привет… Мы знакомы?
Он приветливо улыбнулся:
— Нет. Не совсем. Я въехал в квартиру вашего приятеля.
Я не сразу сообразила, что под приятелем он имеет в виду Питера.
— Ах да… Конечно… Кстати, простите за тот вечер. Просто я была немного не в себе, когда узнала, что он исчез.
— Могу себе представить. И не извиняйтесь.
Я просто рад, что с вами все в порядке. Я тогда немного испугался за вас, — он кивнул в сторону коляски Элоди. — Полагаю, это тоже была одна из причин вашей слабости?
Я не была уверена, что хочу сказать ему, что Питер был отцом моего ребенка, и прикусила язык.
— Э… Возможно, — я неопределенно взмахнула рукой и сменила тему: — Удивительно, что вы узнали меня через столько месяцев.
Он лукаво улыбнулся:
— Я никогда не забываю красивые лица.
А ваше — красивее многих, честно говоря.
Я широко улыбнулась. Приятно убедиться, что ты по-прежнему привлекательна.
— Спасибо, — я скромно потупила взор.
— И что же привело вас сегодня сюда, на эту скамейку под моими окнами?
Я подумала, не сказать ли ему правду, но что-то меня удержало. Это выставляло бы меня немного чудаковатой.
— Я просто вышла прогуляться и захотела присесть. Только когда посмотрела наверх, вспомнила, что здесь когда-то жил Пи… мой бывший.
Он кивнул.
— А вы с ним потом виделись? После того, как он переехал?
Я рассмеялась и кивнула:
— Ну, вообще-то, да. Виделись. — Наши взгляды встретились, и мы оба улыбнулись — у него было симпатичное лицо, пусть и чуточку высокомерное. — Там все сложно.
Он с любопытством покосился на меня, словно решая, стоит ли допытываться дальше.
— Но вы назвали его бывшим, так что, полагаю, теперь вы не вместе?
— Э… Нет. Не совсем так. Он по-прежнему часть моей жизни… Но, как я сказала, все сложно.
Он кивнул, судя по всему, удовлетворившись ответом.
— Не помню, говорили ли вы мне, как вас зовут… — он вопросительно поднял брови.
— Белла.
Он кивнул:
— Разумеется. По-итальянски это значит «красивая».