— Ты сегодня рано. Второй день подряд, — при этом он дотронулся до затылка, и я поняла, что он подумал о прошлом вечере.
Наши взгляды на секунду встретились, и я отвела глаза, подавив раздражение от его испуганного вида. Боже! Так кто угодно может решить, что я — какое-то чудовище.
— Да, я сейчас почему-то так скучаю по Элоди… Решила, что будет замечательно приехать домой вовремя, чтобы искупать и уложить спать.
Я села в кресло в кухне и обняла Элоди. Она сунула в рот палец и прижалась ко мне так нежно, что у меня сжалось сердце. Я почувствовала на секунду такой прилив любви к ней, что попыталась представить себе, каково бы было нам жить только вдвоем, если бы я отказалась от работы ради ухода за ней.
С деньгами проблем не было, так что это было вполне возможно. Но в то же время я подумала, какая это была бы скука, если бы моей единственной работой было постоянно развлекать ребенка, не имея возможности отвлечься с Лео. Нет, как бы мне этого ни хотелось, так не будет.
— Ну, как прошел день? — посмотрела я на Бена, который начал готовить ужин. — Тебя не было дома, когда я звонила.
Я несколько раз пыталась дозвониться, но по домашнему номеру никто не отвечал. Меня всегда раздражало, когда я звонила, а их не оказывалось дома, и мы прежде часто ссорились по этому поводу.
Я увидела, как плечи Бена напряглись.
— А… Нет, нас не было дома, извини. Мы были в парке. Потом в городе — нужно было кое-что прикупить.
— В парке было весело? — спросила я у Элоди, которая начала ерзать у меня на коленях.
Она энергично закивала:
— Лошадка!
Ах да. Вспомнила. В парке было множество отличных качелей, но ей всегда нравилась та скучная маленькая лошадка-качалка. Стоило ей сесть верхом, и оторвать ее было невозможно. Любые мысли о том, чтобы оставаться дома и ухаживать за девочкой, мгновенно испарились.
— Шарли! — добавила Элоди, глядя на меня, как будто я должна была знать, что она имеет в виду.
— Шарли? — ответила я без интереса. — Так зовут твою лошадку?
Элоди театрально нахмурилась и покачала головой.
— Нет! — скуксилась она. — Глупая мама.
Я бы не придала значения ее словам, если бы краем глаза не заметила, как Бен вскинул голову. Я с любопытством посмотрела на него. Он, казалось, затаил дыхание, а все его тело застыло.
— Тогда кто это? — спросила я у Элоди как можно более небрежным тоном.
Она сползла с моих коленей на пол и подошла к Бену, обвив руками его ногу и беззаботно прижавшись к нему. Он стоял как вкопанный.
— Папа дружит с Шарли.
Она слегка кивнула, довольная своей маленькой речью. Для своего возраста она отлично говорила. Произнеся первое слово всего в восемь месяцев, она с тех пор не умолкала.
Последовало долгое напряженное молчание.
Я ждала, что Бен поправит или уточнит слова Элоди, но он этого не сделал. Он просто стоял спиной ко мне и смотрел в кухонное окно. Я видела его отражение в сумерках — его лицо было мертвенно-бледным.
— Шарли часто здесь бывает? — спросила я наконец, стараясь сдержать гнев в голосе.
Я не могла поверить, что она была здесь, в моем доме. Что он скрывал это от меня.
Бен глубоко и шумно вдохнул, потом неохотно повернулся ко мне.
— Нет. Сегодня был первый раз. Я не знал, что она придет.
Хнычущий, умоляющий тон его голоса снова раздул во мне искорку гнева.
— Только не ври мне, Бен! Ты что, держишь меня за идиотку?!
Глаза Бена широко раскрылись, и он автоматически протянул руку, чтобы погладить Элоди, которая сердито смотрела на меня.
— Не кричи, мама! — приказала она, строго погрозив пальцем.
Я чуть помедлила. Элоди никогда прежде не видела наших ссор. Обычно я тщательно оберегала ее от этого, но перед глазами словно встала красная пелена, и я не смогла сдержаться.
— Заткнись! — рявкнула я. — Если я хочу кричать, я буду кричать! Идем, Элоди, искупаемся перед ужином, а потом мы с папой закончим разговор.
Я многозначительно посмотрела на него, потом взяла Элоди за руку и потащила к дверям.
— Папа меня купает! — захныкала она, поворачиваясь к Бену и пытаясь вырвать свою руку из моей.
— Нет! — я нагнулась и подхватила ее на руки, но она тут же принялась изворачиваться.
Я сжала ее покрепче, чтобы она перестала вертеться и мне было легче ее удержать.