К концу недели папа проплывал бассейн сотый раз, а я приближалась к шестидесяти. Мы сидели на бортике, свесив в воду загорелые ноги. Покрасневшие глаза щипало от хлорки.
– А помнишь, как у меня было свое малярное дело? – спросил отец. – Пока я не начал работать у Лу-Энн?
– У тебя был зеленый пикап, – ответила я. – Мы с мамой привозили тебе обед.
– Верно, – улыбнулся он.
– А почему ты спрашиваешь?
– Не знаю, – ответил он. – Просто подумалось.
Я не хотела, чтобы время вдвоем с папой заканчивалось и чтобы беседа приняла печальный оборот.
– А что ты думаешь об этом? – я нагнулась и брызнула на него холодной водой. Папа зарычал, как лев, и принялся гоняться за мной вокруг бассейна.
Папа позвонил маме вечером в воскресенье. После разговора с ней он передал мне, что она просит привезти меня на Род-Айленд на пару дней.
– Зачем? – заныла я.
– Потому что ты бабушку с Рождества не видела.
– Тоже мне, потеря! Я хочу быть здесь, с тобой!
Папа отвел взгляд.
– Что там у нас на ужин? – спросил он. – Давай закажем пиццу.
Синяк на маминой губе стал желтовато-зеленым.
– Я по тебе соскучилась, дочка, – сказала она. – Что нового? – спросила она.
– Ничего, – пожала я плечами.
– За несколько дней ничего?
– Джанет на следующей неделе устраивает ночной девичник по случаю начала занятий. Я, она и еще шесть девочек.
– А как прошла неделя? Вы с папой говорили?
– Постоянно говорили. Нам было здорово. Ни одной секунды не скучали.
– Он что-нибудь сказал?
– О чем?
– Ни о чем.
В доме бабушки пахло камфарой и повсюду стояли статуэтки святых. На первом этаже, оклеенном старыми безвкусными обоями с розовыми фламинго, вдоль лестницы висели семейные фотографии – по одной рамке на каждую ступеньку. Вот фотография моей матери и ее подруги Женевы Свит: девушки в белых платьях и с прическами сороковых годов обнимают друг друга за талии. Сделанный в день окончания школы снимок младшего брата моей матери, дяди Эдди, утонувшего в девятнадцать лет. Свадебные фотографии папы с мамой и бабушки с дедушкой. Мне почти стало жалко бабушку, торжественно стоявшую в атласном платье рядом с женихом, не ведая, что ей суждено потерять мужа, сына и внука, Энтони-младшего.
– Правда, интересно рассматривать старые фотографии? – спросила мать, увидев, что я стою на лестнице.
– Не особенно, – пожала я плечами.
До самого отъезда я нарочно сидела на диване, тупо уставившись в телевизор, односложно отвечала на вопросы бабушки и гримасничала от ее еды.
В автобусе мать начала болтать, какое у нее было детство и что если бы она могла что-то в себе изменить, то избавилась бы от робости. Бабушка хотела как лучше, но…
– …поэтому когда появился Тони и начал мне названивать, окружил таким вниманием, я просто не устояла…
– Какой сейчас смысл об этом говорить? – вздохнула я.
– Как, он тебе ничего не сказал? Я же поэтому и согласилась оставить тебя на неделю! Твой отец попросил о разводе, он от нас уходит.
Автобус с урчанием ехал по автостраде, везя нас домой. В голову мне словно напихали ваты.
– Глупость какая, – произнесла я наконец. – Зачем же он строил бассейн, если решил уйти?
Мать взяла меня за руку.
– Нам придется переехать? – спросила я.
– Нет, переезжает он. Уже переехал.
– Куда?
– В Нью-Джерси.
– А как же работа? Или Мэсикоттша тоже переезжает?
– Миссис Мэсикотт его уволила за интрижку с одной из ее жиличек. Она их застукала и пришла в ярость.
Минут пять мы молчали. Обивка кресла передо мной зарябила от слез.
– Забавно, – произнесла после молчания мать. – Ее не волновало, что у него жена и дочь, а новой любовницы не стерпела… У тебя есть вопросы?
– Кому достанется «Кадиллак»? – спросила я.
– Нам. Тебе и мне. Вот ирония судьбы, да?
– А можно, я все равно пойду к Джанет на девичник с ночевкой?
Неделю я плавала, выглядывая из воды при малейшем шуме. Всякий раз, когда звонила Джанет, я думала, что это папа.
В пятницу мать робко вышла к бассейну в пляжном халате, неся все необходимое – чашку чая, сигареты и спрей для носа. Она неловко открыла сетчатую дверцу, подошла к воде и попробовала ее краем мыска.
– Холодная, – пожаловалась она. Сбросив халат, мама чинно присела на плетеный стул. – Как хорошо… Вылези из воды, поговори со мной.
Я села на край бассейна, мокрая и нетерпеливая.
– Я как раз начала плавать свою норму, – сказала я. – Что ты хочешь?
– Ничего, просто твоей компании. Можно задать тебе вопрос?