Скажи, кто сейчас пришел мне на замену?
Мы далеко, но одновременно – близко.
Я разрываю себя на разные воспоминания,
Я не болен… Но я давно в группе риска.
Продолжает паразитировать во мне желание.
Твой почерк выводит прекрасные буквы,
Но не дано их прочесть… Темно вокруг.
На устах застыла фальшивая улыбка куклы,
Организм молчит… Лишь бьет сердца стук.
Ты бросаешь телефон, рвешь белую бумагу,
И ручка в стороне, и свет медленно гаснет…
А я не сплю. Я снова бросаюсь в драку.
А ради чего бросаюсь? Уже не ради нас… Нет.
Фонари заснули. Люстры бьются о пол,
Холодный ветер дует сквозь побитое стекло…
Ты снова садишься за письменный стол,
Думаешь о чем-то… Что думать? Все решено.
Придет он… И ты бросишься ему на плечи,
И люстры восстановятся, и фонари воспрянут!
Зачем я обращал к тебе чувственные речи?
Зачем? Ведь знал, что снова окажусь обманут.
Мы близко… Но не радует меня близость.
Мы далеко… Но не радует меня отдаленность.
Ты промолчала. В душе появилась сырость.
Вокруг – темнота. Темнота набирает скорость.
Не смейте ее бить!
Не смейте руку поднимать
На ту валькирию, что мать,
Не смейте проволоку гнуть
И отправлять в ненужный путь!
Не обнажайте вы свой нож,
Ведь он в бою, ха-ха, негож!
Позабыли клятву чести
Ради глупой, странной мести!
Слова наносят синяки,
В душе буянят сквозняки,
И дева нежная грустна –
Из-за расстройства не до сна…
Нет! Вы не смейте ее бить!
Не заставляйте слезы лить!
А если хочется ломать,
То я готов сейчас же встать.
Ты не простишь мне мою плоть…
Ты не простишь мне мою плоть,
Что выпирает из души…
И далеко я не вашбродь -
Но если только вашбродь лжи.
Тебе не знать мои поступки
Попросту необходимо:
Разотрешь меня ты в ступке,
Если брякнет чья-то сила.
Но сможешь если полюбить
Спящего на стойке паба,
Не будешь ты его лупить,
Если вдруг он скажет «баба»?
А ведь буян – почти поэт,
А ведь ему нужна семья…
Я б ему дал один совет,
Но тот буян – это ведь я!
А я влюбился. Я – дурак?
«И понесло меня в Париж…».
Но ты же мне – скажи – не враг?
…Хотя за плоть ты не простишь.
Сожги меня
Пока я не увидел новое диво,
Которое и дивом-то не назовешь,
Сожги меня, о нежный цветок оливы,
Иначе сделает это чья-то ложь.
Отбрось в сторону застывшие перчатки –
Не для бокса они, а ты – не на ринге…
Меня пугают гнилые отпечатки
И все те, что про себя кидают «зиги».
Я так далеко от звуков светлой домбры,
Хотя поезд ждет, и задумался вокзал…
Но нет – решил разделить судьбу Ксиномбры3
За все те глупости, что когда-то сказал!
Под окном подбили муху, как воробья,
В Таиланде плачут под тяжестью гнета…
Скажи мне, Оливия4, кто ты? Кто же я?
Этого не знаю… Зачем мне свобода?
А рыжая девчушка (не ты – другая)
Забыла, что раньше летала в небесах…
Мне не нужно света. Мне не нужно рая.
Мне нужна лишь твоя боль на твердых губах.
Может, твой поцелуй – то самое диво,
Которое вышибет из меня мозги?
Сожги меня, о нежный цветок оливы,
Сожги меня…
Прошу, меня молча сожги.
Темноснежка
Темноснежка, черный снег
Тихо пал с твоих бледных век.
Тебя считают хозяйкой волки,
Но дни их почему-то недолги.
Превращаешь в пустыни леса,
Когда моргнут ледяные глаза.
Темноснежка, твои обряды
Пугают всех, кто жизни рады…
Темноснежка, твои ножи
Рубят магнитолы «Эл-Джи».
Твои ногти – будто сталь,
На ней виднеется эмаль.
Вопль твой – как небесный гром,
Звука волна разносит дом.
Темноснежка, твоя ярость